– Готово. Сам покормишь?

Джошуа кивнул и взял молоко.

– Конечно.

Он переместил Райли так, чтобы его голова была у него на сгибе локтя, и предложил ему бутылочку.

– У тебя большой опыт с детьми?

– Никакого.

– Ты, наверно, дурачишь меня. Хотя у меня тоже никакого опыта не было, пока не родился Райли. Я вообще думала, что мне не придется иметь дело с детьми.

– Не думала?

Даниэль покачала головой:

– Нет. Я не собиралась выходить замуж, Джошуа, никогда. Я все знала о мужчинах, понимаешь. Моя мама забеременела мной, когда ей было четырнадцать. Излишне говорить, что моя жизнь с самого начала пошла не очень гладко. Я никогда не знала своего отца. Моя мама была не готова к материнству, и, честно говоря, я сомневаюсь, что у нее вообще есть материнский инстинкт. Ее семейная жизнь не сложилась, она была слишком юна. Я думаю, она хотела, чтобы я у нее была, хотела поступить правильно, просто это оказалось слишком тяжелой для нее задачей. Она всегда искала что-то другое. Искала любовь.

– Наверно, она искала не в тех местах.

Даниэль грустно усмехнулась.

– Это еще мягко сказано. У нее было много любовников, и у некоторых из них мы жили. Вот тогда жизнь становилась лучше. Многие были вполне солидными людьми с хорошими домами. Чем старше я становилась, тем небрежнее мама выполняла материнские обязанности. Я начала понимать, насколько она молода. И когда ей разбивали сердце, я утешала ее больше как подруга, чем как дочка. Когда она приходила домой пьяная, я укладывала ее спать, словно я мать. – Даниэль глубоко вздохнула. – Я не хотела для себя такой жизни. Я не хотела ни от кого зависеть, не хотела, чтобы кто-то зависел от меня. Не хотела возлагать надежды на кого-то другого. И за всю свою жизнь мне так и не довелось увидеть какие-то другие отношения между мужчиной и женщиной.

– Теперь ты здесь, – сказал он. – И ты выходишь за меня замуж.

– Я не знаю, в состоянии ли ты понять, каково это, отчетливо представлять, какая судьба тебя ждет, и вдруг взять и изменить ее, – произнесла она, нервно смеясь. – Я четко знала, что у меня будет, а чего не будет. У меня не будет мужа. Детей. Никогда не будет красивого дома. – У нее сжалось горло. – Потом появился Райли. А потом твое объявление. Потом ты. И все изменилось. Случилось чудо.

Он хотел сказать ей, что он не чудо. Что она не должна ожидать от него поступков, достойных героя, потому что обязательно разочарует ее. В остальном же ее история очень сильно походила на его. Он тоже по доброй воле лишил себя возможности иметь жену и детей.

И вдруг все изменилось, причем настолько, что он сейчас, в три часа ночи, кормит ребенка и смотрит на женщину, которая только что была в его постели. Женщину, которая носит его помолвочное кольцо.

Джошуа услышал странный чмокающий звук и понял, что бутылка пуста.

– Теперь, он, кажется, должен отрыгнуть?

Даниэль засмеялась.

– Да. Я сама его подержу.

– Я не беспомощный.

– А вдруг он срыгнет на горячую и сексуальную грудь. Пусть лучше он это сделает на твою футболку. – Она протянула руки. – Давай его сюда.

Джошуа отдал ей Райли и, откинувшись на спинку качалки, с восхищением наблюдал за тем, как она ловко с ним обращается. Даниэль поставила его столбиком, прижала его головку к своему плечу и похлопывала его по спинке, пока он не издал звук, свидетельствовавший о том, что малыш не просто отрыгнул, а срыгнул смесь на футболку.

Джошуа вспомнил, как впервые увидел Даниэль. Тогда она показалась ему странной, похожей на пацана. И очень хрупкой. Сейчас же он видел, что внутри ее железный стержень. Обстоятельства не сломили ее. Она стойко приняла на себя заботу о своем единоутробном брате. Перекроила свою жизнь, чтобы стать матерью в двадцать два года.

– Что? – спросила Даниэль, и Джошуа понял, что просто сидит и смотрит на нее.

– Ты удивительная женщина, Даниэль Келли. И если никто тебе этого не говорил, то сейчас самое время сказать.

Какая же она умная, красивая и бесстрашная. Все это время в ней горел огонь, который никто не замечал. Но вот она ответила на его объявления, пришла к нему, и его жизнь заиграла новыми красками.

Почему же окружающие видят их обоих не такими, какие они есть на самом деле. Его – преуспевающим бизнесменом, а ее… Хотя он сам выбрал ее, потому что знал, что семья в ней увидит только бедную мать-одиночку.

На самом же деле она стоила десятерых таких, как он.

Даниэль быстро заморгала, не в силах сдержать подступившие слезы.

– Почему… Почему ты так думаешь?

– Не так много людей сделало бы то, что сделала ты, когда забрала своего брата. Тем более после того, как твоя мать взвалила на тебя заботу о нем. Ты всю жизнь заботилась о человеке, которому полагалось заботиться о тебе. Ради того, чтобы не отдавать брата в приемную семью, ты откликнулась на мое объявление и приехала сюда.

– Ну, позволь возразить: последнее было самым легким из всего.

– Конечно. За одним маленьким исключением: я мог оказаться серийным убийцей.

– Или заставить меня одеваться плюшевым мишкой, – совершенно серьезно добавила Даниэль. – Причем второе вероятнее первого.

– Думаешь?

– Слава богу, в мире больше поклонников мишек, чем серийных убийц.

– Наверно, к счастью для тебя, я ни один из них.

– Мне очень повезло, – призналась она. – Ой, Джошуа, а представь, что есть те, кто и те и другие.

– Я бы предпочел этого не делать.

Даниэль подошла к пеленальному столику и быстро поменяла Райли подгузник. Затем уложила малыша в кроватку.

– Как ты думаешь, мне, наверно, стоит остаться здесь? – неуверенно проговорила она.

– Бери радионяню, – сказал Джошуа, – и ты возвращаешься в мою кровать.

Она улыбнулась и взяла радионяню.

На следующий день комната Даниэль превратилась в свадебный салон. Здесь было не одно или два платья, а как минимум десять, все ее размера. Она металась от одного чехла к другому, рассматривая роскошный атлас, отделанный бисером и дополненный шифоном.

Джошуа вошел в комнату и, подойдя сзади, обнял ее.

– Что это такое? – спросила Даниэль, указывая на платья.

– Мы женимся меньше чем через две недели. Тебе нужно выбрать платье.

– Зачем наряжаться, чтобы съесть торт из «Поп-тартс», – пошутила она.

Ей очень хотелось плакать, но не от горя, а от радости: ведь любимый мужчина позаботился о ней и заказал доставку подвенечных платьев, чтобы она могла дома примерить их и выбрать понравившееся. Если бы она росла в нормальной обстановке, у нее были бы подруги и мать, с которыми можно было бы разделить это событие. Но вместо этого она стоит в своей комнате рядом со спящим ребенком, и делать выбор ей помогает жених.