– Потом ты объяснишь мне вашу иерархию, –сказал Тадатуне. – Священники говорили, что есть только один человек выше ихправителя – это Папа Римский. Он, по их словам, приблизительно равен микадо. Встране Европе нет сегунов. – Он вздохнул. – Впрочем, сейчас и в Японии нетсегуна. – Тут он снова улыбнулся и жестом указал на кубок, только чтопоставленный перед Уиллом служанкой, и поднял свой. – Сливовое вино. Оченьхорошее.

Отхлебнув, Уилл мысленно согласился. Но оевропейской политике стоит задуматься посерьёзнее, если японцы представляютсебе Европу одной страной, управляемой Папой Римским.

– А что означает слово «сегун»?

– Правильное название – сей-й-тай сегун, –сказал Тадатуне. – Оно означает «полководец, дающий отпор варварам». Это былаего изначальная функция, установленная много веков назад. Тогда императорвпервые понял, что его святые обязанности наместника богов на Земле поглощаютслишком много времени, чтобы заботиться ещё и об обороне страны. Тогда странойначал управлять сегун, ставший регентом самого императора. Но тут взбунтовалиськрупные феодалы – даймио, и Япония была ввергнута в пучину бесконечныхгражданских войн. Пять столетий спустя им положил конец великий полководец –Ода Нобунага, завоевавший всю Японию и восстановивший законность в стране.Около двадцати лет назад он умер. Власть перешла к самому знаменитому из егогенералов, Тое-томи Хидееси. Но род Хидееси не был знатным, поэтому он не могпринять титул сегуна. Вместо этого он называл себя квам-баку – регентом сегуна.Но теперь, увы, умер и Хидееси – это случилось совсем недавно. Он завещалимперию своему сыну. Тоетоми Хидеери ещё ребёнок, и страной от его имени правитсовет из пяти даймио.

– Но когда он вырастет, он получит власть, –закончил мысль Уилл. – Теперь объясните мне вот что, господин Тадатуне. Выговорили, что крестьяне, живущие здесь, ниже вас так же, как Земля ниже Солнца.И в то же время Хидееси, будучи низкого происхождения, стал правителем Японии.

Трапеза подходила к концу; девушка принеслаещё по чаше дымящегося чая.

– Господин Хидееси сначала был даже нижекрестьянина, Уилл Адамс. Дровосек, ставший солдатом. Но с мечом в руках иумением его применять человек может достичь безграничной власти, даже если унего нет титула.

– Безграничной… – эхом откликнулся Уилл. – Ноэто ведь означает, что он прольёт реки крови.

Тадатуне нахмурился.

– Разве ты боишься крови, Уилл Адамс?

– Боюсь? Нет, я не боюсь крови, господинТадатуне. Но мне претит проливать чью-то кровь без достаточных на то оснований.Этому учит меня моя религия.

Тадатуне кивнул.

– Нужно будет тебе встретиться со священником.Он приходит достаточно часто. Ты встретишься также с моим отцом. Но преждевсего тебе нужно отдохнуть. Эта комната – твоя, мой друг. Твоя и твоегоспутника. Эти девушки принесут всё, что вам понадобится.

– Признаюсь, все, чего мне сейчас хочется, этоспать, – сказал Уилл. – Думаю, моему товарищу тоже сейчас больше ничего ненужно. Так что, если вы будете так добры, попросите девушек показать намкровати.

– Кровати?

– Кушетки, на которых мы будем спать, господинТадатуне. – Спят вот на чём, Уилл Адамс. – Тадатуне похлопал ладонью поциновке, на которой сидел. – Девушки унесут столы и дадут вам подушки и одеяла,если они вам понадобятся.

– На полу? – вздохнул Уилл. – А подушки,господин Тадатуне, какие они у вас?

Тадатуне улыбнулся.

– Вы, люди из-за моря, почему-то предпочитаетегубить силу своего тела слишком мягкими постелями. Но не тревожься, Уилл Адамс,подушки тебе понравятся. Они сделаны так, чтобы было удобно и шее, и голове, –из дерева особой породы.

– Из дерева?!

– Конечно. – Тадатуне поднялся на ноги,подобрав с пола меч. – Не думаешь же ты, Уилл Адамс, что мы кладём под головукамень?

Рай или ад? Его инстинкты указывали напоследнее. Но в этом случае зачем бояться смерти? Как это может быть раем,когда здесь нет Господа Бога, священников, нет никакой уверенности в том, чточеловека не окружает со всех сторон зло, стремящееся привести его к проклятию?Когда здесь верят только в силу и в готовность применить её? Когда здесьсчитают, что с помощью меча человек может подняться от последнего крестьянинадо высочайшего поста в стране?

Но в таком случае, где же наказание? Уиллшагал по саду, ощущая свежесть в голове и во всём теле, наслаждаясь удобствомодежды и обуви на ногах. Его кимоно… Само слово казалось греховным. Он толькочто искупался. Или, скорее, был искупан. Но теперь он уже не испытывалчувственного удовольствия от такого приключения: каждый вечер и каждое утро изпяти проведённых здесь суток его купала девушка, причём каждый раз новая.Бунго… Странное название. Бунго… Но, без сомнения, названия «Англия»,«Голландия» или «Франция» покажутся японцу не менее странными.

Быть выкупанным молодой обнажённой женщиной ине чувствовать никакого греха и никакого удовольствия, кроме ощущения тепла иблагополучия после погружения в горячую воду. Следовательно, может ли это бытьадом? Отсутствие чувственности? Но зго чепуха. По словам самого священника,такое состояние уже является благословением Господним. Но он, во всяком случае,был далёк от этого. Купавшая его девушка уже не значила для него ничего, кромехорошей служанки, которая также приносила ему пищу и подметала пол в егокомнате. Но Магоме Сикибу… Он редко её видел. Она больше не присутствовала прикупании и, будучи дочерью хозяина, конечно же, не опускалась до личногообслуживания их за трапезой. У неё были другие обязанности – постоялый дворникогда не пустовал. Кажется, этот городок лежал на главной дороге через Бунго.

В сущности, ещё только два раза он был в еёобществе после их прибытия сюда. Однажды – когда она вернула их европейскуюодежду, вычищенную, выглаженную и тщательно починенную, так что она стала почтикак новая. И в другой раз – вчера, когда она руководила стрижкой его чересчуротросших волос и бороды. Да и то она только стояла у него за спиной, время отвремени давая указания служанке своим чистым, мелодичным голосом. Только разона коснулась его шеи, указывая что-то девушке, работавшей острейшим ножом. Егокожа всё ещё хранила память об этом прикосновении, и ночью, во сне, он сновамечтал о её пальцах, касающихся на этот раз не шеи.

Грех? Да, даже в раю есть грех.

– Отличный денёк! – Якоб Квакернек сидел околоискусственного холма, наблюдая за бегущим ручейком. – Но, по-моему, здесьдругих дней и не бывает.