Даже Якоб почти оправился от своей болезни, аУилл просто никогда раньше не чувствовал себя таким здоровым и отдохнувшим. Какстранно – вытерпеть такие адские лишения и муки и оправиться от них так быстро,что через пять дней все вспоминалось, как дурной сон. Но так было не со всеми.Трое умерли на следующий день после высадки на берег. Их похоронили снадлежащей церемонией. Хотя у японцев почти отсутствовали внешние проявлениярелигиозности, к смерти они относились с достаточным уважением. Но больше никтоне умрёт. Ни с кем никогда раньше не обращались так хорошо, как с ними в этипоследние пять дней.

И всё же они не были довольны ни собой, нисвоим штурманом. Некоторые помнили, что он обещал им скорое прибытие. Ониприбыли, и это их смущало. Другие – как Гильберт де Коннинг и Ян ван Оватер –завидовали ему и вспоминали (по крайней мере, по их словам) только ужасы ихэкспедиции и предупреждение бедняги Тима Шоттена. Они без конца твердили, чтолучше было остаться на побережье Америки с пятьюдесятью людьми и большимизапасами оружия и боеприпасов – тогда, если повезёт, они могли бы захватитькакой-нибудь испанский корабль и вернуться домой. И разве не мог бы этоткорабль иметь груз золота и серебра? И теперь бы они были богаты и находилисьбы дома. Теперь же все это откладывалось на неопределённое время.

– Я был на берегу, – сказал Уилл. – Корабльвсё ещё стоит на якоре. Хотя, если погода изменится, лучше бы ему там нестоять.

– Разве в этом заколдованном местекогда-нибудь меняется погода? – спросил Квакернек. – Во всяком случае, от нассейчас ничего не зависит. Благодарю Господа, что за эту неделю я такпоправился, но всё же я не рискну снова выйти в море раньше, чем черезнесколько недель. И большинство команды сейчас ещё слабее меня. Я предлагаю,Уилл, оставить все мысли о возвращении в этом году. Иначе тревога тебядоконает.

Уилл вздохнул.

– Ты, конечно, прав.

Он увидел, что Магоме Кагею вышел из дома инаправляется к ним. Хозяин постоялого двора был так же улыбчив, как и его дочь.Но сейчас улыбки на его лице не было.

Подойдя к ним, он поклонился.

– Уважаемые господа, – обратился он к нимпо-португальски.

– Прошу вас последовать за мной.

– В чём дело? – поинтересовался Квакернек.

– Похоже, что нас переводят отсюда, – сказалУилл. – Куда мы идём, господин Магоме?

Хозяин снова отвесил поклон.

– Господин Симадзу Таканава хочет вас видеть,уважаемый господин. – Он хочет поговорить с командой «Лифде».

– Но господин Квакернек едва ходит!

– Больных понесут на носилках, уважаемыйгосподин. Господин Таканава хочет, чтобы присутствовали все.

Уилл перевёл.

– Не нравится мне это, – пробормоталКвакернек. – Уж слишком они были добры.

– Молодой знатный господин, который доставилвас сюда в тот день, – сын этого человека. Он сразу сказал, что вскоре его отецзахочет поговорить с нами. – Уилл повернулся к Кагею: – Вы дадите нам времяпереодеться в наше европейское платье? – Да, так хочет мой господин Таканава.

– Мы скоро. – Уилл нахмурился: – Мысль об этойвстрече тревожит вас, господин Магоме. Мы – нежелательные гости в Бунго?

– Вам рады в этом доме, уважаемый господин, и,насколько мне известно, во всей Японии. Но сегодня из Нагасаки прибылсвященник.

– Португалец?

– Да, португалец. И я прошу вас соблюдатьосторожность. Этот священник был очень зол, увидев в гавани ваш корабль. Крометого, уважаемый господин, этот священник заводил разговоры с людьми из командыкорабля.

– С кем? – потребовал Уилл.

– С человеком по имени Коннинг и с человекомпо имени ван Оватер.

Дело принимало серьёзный оборот.

– Спасибо, уважаемый господин Магоме. Я примуво внимание ваше предупреждение, – поблагодарил Уилл.

Было раннее утро, когда они вышли из деревни.Море оставалось сзади, солнце светило в затылок, отбрасывая тень на лежавшуюперед ними дорогу. Сразу за деревней дорога взбиралась на холм. Крутизна дорогии слабость половины членов экипажа не позволяли двигаться быстро. Тех, кто немог идти, несли на носилках – другого транспорта не было. Конечно, были в этойстране и лошади – Уилл видел их иногда перед гостиницей, но, судя по их виду иколичеству, они не предназначались для простолюдинов.

И всё же пеший переход не был чересчур тяжёл.Если бы не беспокойство перед предстоящей встречей, прогулка была бы дажеприятной. Сначала они миновали высокие деревянные тории – незамысловатыеворота, ведущие в расположенный тут же синтоистский храм. Пока что это былединственный очевидный признак религии в жизни японцев. Но даже религиясочеталась здесь с личной свободой, казавшейся немыслимой в глазах европейцев.Не было никаких специально установленных дней и часов молитв – каждый мужчина икаждая женщина посещали храм тогда, когда им подсказывала их совесть, безвсякого принуждения и наказания. За храмами тянулись залитые водой поля, наповерхности которых виднелись только отдельные стебельки травы. Но оказалось,что это – не трава. Как сказал Кагею, это был рис – основная культура в этойстране. Сейчас поля были пустынны, но вскоре они заполнятся мужчинами иженщинами, объяснял Кагею, потому что земледелие – основное занятие подданныхСимадзу. Поля не принадлежали им, а арендовались у феодала-даймио. Здесь, вдалиот своей резиденции, он был представлен наместником-хатамото – СимадзуТаканавой.

Дом знатного управляющего стоял на холме. Кнему из деревни вела прямая, как нитка, дорога. На вершине холма они увиделивысокий частокол брёвен, связанных между собой и укреплённых землёй и глиной. Всередине забора были ворота, растворившиеся при приближении европейцев.

Но, судя по всему, они пришли слишком рано.Магоме Кагею знаком остановил их на краю дороги, так как наместник был ещёзанят.

– Значит, это что-то вроде суда? – спросилУилл.

– Обязанность даймио – поддерживать мир исправедливость среди своих подданных, – подтвердил Кагею. – Но он долго вас незадержит.

– А что за дело здесь слушается?

– Дело падшей женщины, Уилл Адамс, – ответилКагею. – Когда её муж отлучился из Бунго по приказу нашего господина Таканавы,она развлекалась не с одним, а с двумя мужчинами – по очереди. Вышло так, чтоони узнали друг о друге и повздорили между собой. Дело чуть не дошло до драки,и пришлось вмешаться господину. Ну вот, он уже закончил.