ты, Миша – что люди-то скажут? Девка сама себя не может прокормить? Стыдоба!

Эх, поженились бы… Тогда можно было б и слуг нанять – в рядовичи или в закупы… Платить справедливо…

Юлька-то замуж и пошла б – особенно сейчас, когда одна осталась… Однако дело было не в ней – в обществе! Индивидуальности, как таковой, в те времена не существовало – все жили в обществе и были обязаны обществу, иначе просто не выжили бы! Вот и Юлия… Девушка выполняла очень важную для всего Ратного функцию – лекарки-знахарки; выйдя же замуж по любви могла все свое умение растерять… Ибо лекарками становились по наследству, совершенно мистическим образом обретая – наследуя – свою волшебную силу. Именно поэтому все они сами вели счет родства, сами выбирали любовные связи. Каждая сама знала, кого от кого родила, а все вместе – все про всех. Вот и покойная Настена знала, какая пара нужна ее дочери, чтобы ее способности еще усилить, а не знала бы, так спросила у знакомых лекарок, где такой мужчина есть. Если они не знают, то спросили б других. Нашли б, рано или поздно… Такая вот евгеника выходила, на взгляд Миши – чистый нацизм! И бороться с этим было очень и очень сложно. Против их свадьбы были все, даже родная матушка, боярыня Анна Павловна.

А вот эту девчонку можно и к Юльке – в помощницы…

– Господине, к тебе десятник Ермил! – заглянув в дверь, доложил дежурный стражник – «дневальный». – Говорит – вызывали…

– Вызывал, вызывал… Пусть уже войдет! Сейчас, Забава, я быстро…

Войдя, Ермил поклонился – смуглоликий, стройный, в дорогой ромейской тунике, палево-синей, затканной серебром, он больше напоминал клирика, нежели воина. Однако на поясе висел меч, а в карих глазах читались воля и нешуточное упрямство.

– Звал, господине?

– Звал. Коней к обеду готовь. Ну, и с полдюжины воинов – к «журавлям» поедем.

– Понял… – взгляд юноши вдруг упал на паломницу…

Округлись удивленно глаза:

– И ты тут? Вот так встреча! Здрав будь, Фекла.

– И ты здрав будь! – девушка радостно улыбнулась. – Вот ведь, дал Бог – свиделись.

– Фекла? – непонимающе моргнул сотник.

– Это крестильное имя, – пояснила паломница. – В миру же – Забава.

Ну да, ну да – так в те времена и было, если не у всех, то у многих. Князь Ярослав Мудрый, к примеру, в крещении был Юрием.

– Мы в Турове виделись, – негромко пояснил Ермил. – Фекла там все по церквам, по обителям…

– Вот и до вас добралась! – Забава вспыхнула очами. – Красиво тут, благостно. И батюшка – добрый. Останусь ненадолго… ежели господин сотник позволит.

– Да по мне – хоть всю жизнь живи! – расхохотался Миша. – В общем, Ермиле, – готовь…

– Есть, господин сотник!

После ухода Ермила Михайла продолжил беседу с паломницей и на протяжении всего разговора все больше креп мыслью о том, что его решение ехать немедленно к «журавлям» – в высшей степени правильное. Похоже, следы лиходеев вели именно туда! Да хоть и не туда… Нужно было разбираться, не сидеть же сиднем на месте – этого Миша с детства терпеть не мог, парнем был резким. Действовать, действовать, действовать! Немедленно. Прямо сейчас.

– Ты, Забава, что-то про странные звуки сказала? Ну – про недобрые…

– Так да, говорю же! – девчонка округлила глаза. – Вроде как весла на реке плеснули… тихо так, но я услыхала. Сказала дядечкам – они на смех подняли!

– А в какой стороне? – быстро уточнил сотник.

– Ближе к тому берегу… – Забава вдруг прищурилась, став невообразимо серьезной, вся ее радость улетучилась вмиг. – А что, господине, коли ты про них спрашиваешь… значит – лихое дело случилось?

– Случилось, – Миша не стал скрывать. – Убили их. Искали что-то…

– Господи. Господи… Ужас-то какой… – поправив платок, истово перекрестилась паломница. – Говорила ж… А они смеялись! Добрые такие дядечки… Уговаривали с ними до утра… Ой… а коли б осталась? Лиходеито и меня…

– Так ты ночью, что ли, и ушла?

– С рассветом. Но солнышко не вышло еще.

– Что ж – вовремя, – сотник покачал головой. – Сам Бог тебе помогает, дева!

– Сегодня же свечки поставлю!

– Ну да… Ступай… Да, лекарке нашей, Юлии, помощница б не помешала. Коли согласна – поговорю. Сыта будешь. Только работы там много.

– Ой, господине… Работы-то я не боюсь!

* * *

К «журавлям» добрались быстро – часа за два. Ехали конно, где-то – шагом, где-то переходили на рысь. Сам Миша да Ермил со своими парнями – полдюжины, как сказано, прихватил. Все в кольчугах, при мечах, с короткими копьями. У седел приторочены арбалеты и – вдруг да понадобятся? – шлемы. Сотник выглядел словно князь: отороченная собольим мехом шапка доброго немецкого сукна, поверх кольчуги – темно-голубой ромейский плащ с серебряной вышивкой. Недешевый! Оно и понятно – в те времена по одежке встречали, да и вообще – по-другому невежливо, все ж Миша не последний человек в Ратном – боярич из славного рода Лисовиных! Во всей округе никого родовитее нет.

Еще взяли с собой Лану – с некоторых пор «наставницу лучного боя». Лучше этой худенькой половецкой девчонки никто в Ратном из лука не бил! Даже взрослые мужики, охотники… Девчонка еще и метала ножи… Вот Миша ее наставницей и назначил. Да не просто так, а по договору, «ряду», как и обещал.

К слову сказать, именно Костомара-вдова когда-то и подарила сотнику юную половецкую рабыню… Причем сама-то Лана вдову – бывшую свою хозяйку – очень даже уважала. Вот и напросилась… Только…

– Ты как узнала-то?

– Так слышу-то я хорошо, господин сотник! И вижу… Думаю. К чему б такая суета?

Ну, собственно, особой-то суеты не было… Так, побегал туда-сюда десятник Ермил, пособирал отроков… Однако вот – услыхала, увидала – сделала выводы – догадалась. Ну, как такую умницу не взять?

– Обузой не буду, господин сотник. И занятий у меня сегодня нет.

Что ж, поехали…

«Лешаки» – тайная лесная стража – обнаружили гостей быстро, правда, сами, как всегда, не показывались – просто сопровождали. Да уж, нынче-то если они и могли кого провести, так только не Мишу с Ермилом – больно уж опытные, про тактику «лешаков» знали.

Человек несведущий ничего бы кругом не заметил – лес кругом как лес, поле как поле – липы высоченные, вязы, рябины, ельник… на опушке пичуги распелись, солнышко припекает и небо такое – чистое-чистое, без облаков вообще. Красота. Идиллия.

Но Михайла-то видел – вон тут кусты шевельнулись – а ветра-то нет! – тут жаворонки из травы выпорхнули: резко – ни с того, ни с сего…