– М-м-м-м?

Гвин поморщилась. С трудом открыла тяжелые веки.

– Слава богам. – Иврос обнял ее крепче. – Я думал было, ты умерла.

– Что произошло? – спросила адептка, хотя прекрасно помнила все до мелочей.

Давящая боль в голове говорила о том, что она благополучно пережила еще один переход в состояние окулус и обратно.

– Ты вдруг отключилась, – он осторожно провел пальцами по ее шее, – а я увидел у тебя порез вот здесь. Тонкий черный след, как от царапины. Я боялся, что матушка тебя коснулась, когда напала. Боялся, что она опять тебя отравила, а противоядия у меня нет. Но потом я понял, что ты дышишь. Знаешь, как очень крепко спящий человек. Я не стал тебя тревожить в таком состоянии.

Она коснулась шеи в том месте, где показал Иврос. Похоже, царапина все же была.

– Действительно. И я не умерла. Как странно. Возможно, помог мой окулус, но… – Гвин вдруг осенило: – Я все же сделаю ставку на твою кровь. – Она слабо улыбнулась.

– Пусть будет так.

Иврос улыбнулся в ответ. Тепло и искренне.

– И ты просидел со мной всю ночь, вот так, на земле? – Гвин не смогла скрыть удивления.

– Угу.

– Спасибо, Ив.

Она прижалась к его широкой груди. Зажмурилась. В объятиях молодого колдуна было тепло. Даже жарко. Несмотря на холод осеннего утра вокруг.

– Хочешь, отнесу тебя домой? – спросил он, уткнувшись подбородком в ее волосы. – Поспишь нормально.

Гвин ощутила болезненный укол совести. Оказывается, она у адептки все же имелась. И, судя по ощущениям, имелась в избытке.

Реальность вернулась к ней.

Реальность оказалась ужасна.

– Нет. – Гвин проглотила комок в горле. – Давай еще немного посидим?

– Хорошо.

Но спустя несколько минут она нехотя оторвалась от него. Посмотрела снизу вверх. Протянула руку. Коснулась небритой щеки. Вздохнула. Нахмурилась.

– Что не так? – Он прищурился.

Каркнула ворона, сбив адептку с мысли. Гвин вздрогнула и огляделась по сторонам. Округлила глаза.

Они были повсюду. На разрушенных стенах. На крышке старого колодца. На разбитой решетке ворот. На крыше дворца. Десятки черных ворон. Они сидели на удивление тихо и неотрывно наблюдали за странной картиной посреди дворика.

– Мы тут не одни, – прошептала Гвин.

– Я знаю, – так же шепотом ответил Иврос. – Они сидели здесь всю ночь. Слетелись сразу, как битва окончилась.

Ворона над воротами каркнула вновь.

– Что говорит? – поинтересовалась адептка.

– Что нежить разбежалась по лесу и попряталась в свои норы. Мертвецы напуганы. – Иврос кивнул в сторону ворон. – А они рады, что Пастыря больше нет.

Гвин покосилась на кучку остывшего пепла недалеко от них. Не осталось ничего, кроме золы. Она невольно припомнила вчерашний разговор с оборотнем.

– Скоро метка сотрется с твоего плеча полностью, – повторила адептка, – и никаких ограничений больше не будет. Однажды ты научишься понимать свой дар во всей его красе. Ты можешь покинуть Нордвуд. Можешь посмотреть мир. Отправляйся на юг. Там есть земли, где много удивительных существ и по-настоящему искусных чародеев. Там ты не будешь изгоем. Поверь мне.

– Поедешь со мной? – Он провел пальцем по ее подбородку, стирая остатки засохшей крови.

Гвин сделала вид, что с интересом рассматривает ворону на крышке колодца. Птица чистила красивые чернильно-черные перья.

– Я не могу уехать. – Она отодвинулась от Ивроса. Ей сразу стало холодно. До дрожи. – В этих землях слишком много нежити осталось. Сейчас у них нет хозяйки, – адептка встала на ноги, отворачиваясь от мужчины, подняла с земли зачарованный топорик, что валялся в стороне, пристегнула оружие к поясу, огляделась, – и оттого они еще опаснее. С ними нужно разобраться, прежде чем они натворят новых дел. Ты не видел мой плащ?

Она прошлась по дворику в поисках вещи.

– Я вчера его бросила где-то здесь.

Иврос тоже встал. Нахмурился, пристально глядя на то, как суетится Гвин. Бродит туда-сюда, слегка пошатываясь от слабости. Отшвыривает мыском сапога куски костей, что потеряли в сражении неудачливые умертвия. Старается даже не поворачиваться в его сторону.

Он присел на край колодца и скрестил руки на груди.

– Ты уже выполнила свою работу. Упокоила мою матушку, – заметил он.

– Нашла.

Плащ отыскался возле поваленной решетки ворот. Мокрый, грязный и потрепанный после того, как по нему явно потоптались мертвецы. Гвин с досадой отряхнула замаранный предмет.

– Ну вот. Это был мой любимый плащ, – проворчала она. – Испорчен безнадежно.

– На кой ляд чужачке так заботиться о Нордвуде? – вдруг спросил Иврос.

Гвин вздрогнула, как от удара. Повернулась к нему вполоборота. Однако ответить не успела.

Вороны закаркали. Забили крыльями. Взволнованно и возмущенно. А потом вся стая поднялась в воздух и полетела прочь, к лесу, с таким же громким карканьем. Эта стая показалась Гвин черной тучей, закрывшей собой небо на несколько мгновений.

– Что-то случилось? – с тревогой обратилась она к Ивросу.

Тот с хмурым видом уже шел в сторону ворот.

– У нас гости, – мрачно произнес он.

Гвин поспешила следом. Но еще до того, как они вышли за ворота, до слуха донеслось отдаленное лошадиное ржание.

С холма было видно, как к Архейму приближается целая процессия всадников. Вооруженный отряд в одеяниях серебристо-серых оттенков.

Гвин перевела взор с всадников на сердитого Ивроса. И обратно на всадников, которые уже скрылись за стенами на подъезде к городу. Адептка почувствовала, как у нее подкашиваются ноги.

– Мейхарты.

Он выплюнул слово, точно ругательство.

– Ив, – простонала Гвин, стискивая в руках испорченный плащ. Все прочие слова застряли в горле.

Впервые в жизни находчивая и острая на язык Гвинейн Гарана не могла вымолвить ни звука. Вероятно, окажись она на собственной казни, скорее бы нашлась, как поступить и что сказать. Адептка кожей почувствовала, каким холодным было это утро во всех отношениях. И как жег гнев в глазах Ивроса. Мужчина не сводил взора с руин.

Но только первой на дороге, ведущей на холм, показалась не королевская стража, а верная Пуговка. Судя по всему, лошадь вырвала уздечку у ведущего ее всадника и теперь во весь опор неслась к бывшей зимней резиденции. Завидев ее, Гвин поспешила навстречу. Она отшвырнула загубленный плащ и мигом позабыла об усталости.

Кобылка немного успокоилась, лишь когда руки хозяйки обвили ее стройную шею. Лошадь переступала с ноги на ногу, дышала возбужденно, с негодованием раздувая ноздри. Она фыркала и старалась ткнуть Гвин мордой. Будто проверяла, действительно ли любимая хозяйка жива и здорова. А та лишь обнимала ее и наглаживала лоснящуюся шкуру, радостно бормоча:

– Девочка. Моя девочка. Моя любимая девочка. С тобой все хорошо. Моя девочка.

Иврос же не сдвинулся с места. Он остался стоять у ворот замка, даже когда королевская