– А это Лу?

– Ты угадала, – сказала Харриет, хотя и помнила, что когда в Книжном клубе читали «Великий Гэтсби», то обсуждали его прическу «помпадур».

– Привет. – Из кухни вышла Софи, цокая своими оранжевыми сапогами. Глаза настороженно прищурены.

– Привет, Софи, – сказала Вайолет. – Поздравляю с поступлением в магистратуру, – добавила она через паузу, за которую успела уловить недоверие Софи и сделать вид, что ей все равно.

– Вот это да, – сказала Софи. – Ты им рассказала абсолютно все?

– Я не они, – возразила Вайолет. – Я – это я.

Их пикировка напоминала подготовку к дуэли. С этой минуты ужин развивался скачками: Софи то и дело затевала светскую болтовню, чтобы тут же умолкнуть, Харриет то и дело подливала воду в стаканы. Харриет и Вайолет поговорили о Книжном клубе – о чем еще им было говорить? – и в их беседе то и дело мелькали тюремные словечки. Софи вопросов не задавала и, хотя с ястребиным вниманием прислушивалась к разговору, атаковать не спешила.

– Софи, не желаешь присоединиться? – спросила Харриет. Прозвучало раздраженно. И да, она была раздражена.

– Не-а, – ответила Софи. – Ризотто удалось.

– Лучшее из тех, что я ела, – сказала Вайолет, – хотя не то чтобы я когда-нибудь вообще его ела.

Ее исполинские усилия радоваться были одновременно проявлением доброго отношения к Харриет и вызовом Софи, настороженность которой казалась ей колкой, будто за столом присутствовал надзиратель.

Харриет предложила с десертом переместиться в гостиную, отметив про себя, какой прозрачной выглядит Вайолет рядом с Софи. Женщины выходили из тюрьмы физически ослабленными, но у Вайолет эта ослабленность была словно бы иного порядка – точно Бог, который, как говорят, обитает в каждом из нас, покинул ее и теперь сидит где-то невдалеке, ожидая возможности вернуться.

– Как у вас с вопросами для Книжного клуба? – спросила Вайолет. – Помощь нужна?

– Обычно это моя обязанность, – заметила Софи из кресла Лу.

Она поторопилась занять его и теперь сидела, скрестив ноги в оранжевых сапогах.

– Я решила, что завтра мы просто почитаем вслух, – сказала Харриет. – Хочу попробовать поэзию. Так что вопросы не понадобятся.

Она раздала нарядные вазочки с мороженым «Гиффорд» – мятное с шоколадной крошкой, которое Вайолет однажды с тоской упомянула в очередном раунде «Когда выйду, я первым делом…».

– Вам так понравилась «Спун-Ривер», что все другое сейчас показалось бы блеклым. – Харриет покачала головой. – Я так и не поняла, почему эта книга имела такой успех.

– Может, потому что мы сами чувствуем себя говорящими мертвецами, – сказала Вайолет. – Дезире взялась писать себе эпитафию.

Софи заерзала, кожаное кресло скрипнуло.

– Смертной казни ожидает, что ли?

– В Мэне никто не ожидает смертной казни, – сказала Харриет чуть резче, чем хотела.

Вайолет ждала, когда Харриет отправит в рот ложку с мороженым, и только тогда проделала то же самое – это кольнуло сердце Харриет.

– Так вот, – продолжала девушка, – Дезире сказала, что ей придется написать целую книгу, а Дона-Лин ответила, что ее эпитафия займет две книги, а Рене добавила, что у нее книг будет три.

– И какой у вас завтра поэт? – спросила Софи.

Из-под стопки книг Харриет вытащила скрепленные листки.

– Я купила несколько книг и выбрала из каждой. Что-нибудь обязательно сработает. – Она надеялась, что так и будет. – Распечатала и для тебя копию, Вайолет.

– Правда? – Вайолет с восторгом смотрела на листки. – Вам придется вытащить скобки.

– А, верно подметила, – согласилась Харриет.

– А для меня распечатала? – спросила Софи и самую малость вздернула подбородок.

– Софи, ради бога, с каких это пор ты интересуешься поэзией?

– С этих самых.

– Можешь взять мою, – предложила Вайолет.

– Нет, не надо, – сказала Софи. – Возьму тетину копию, когда она ей уже не будет нужна.

– Точно?

– Точно-точно, – произнесла Софи, будто это она одаривала Вайолет. Вот же несносная девчонка.

– Сара Тисдейл, – прочла Вайолет. – Ванда Коулман, Уильям Батлер Йейтс, Элизабет Бишоп…

– Ни об одном не слышала, – заметила Софи.

– Я слышала о Йейтсе. – Вайолет застенчиво посмотрела на Харриет.

Софи поставила на стол пустую вазочку из-под мороженого.

– Я изучала психологию. У нас не было времени на стишки.

– У человека всегда должно быть время на поэзию, – сказала Харриет.

Возникла гнетущая пауза.

– Как там все? – спросила наконец Вайолет.

– Мариэль уволокли за тяжкий преступный сон, – сказала Харриет. – У дочери Дороти родились близнецы.

– Передайте им привет от меня.

– А можно? – устраиваясь поглубже в кресле Лу, спросила Софи, и это был настолько шитый белыми нитками сигнал «кто тут главный», что Харриет едва не рассмеялась.

У нее не было ни малейшего сомнения, что о гостье Софи уже узнала достаточно. В течение всего неловкого ужина, а затем и десерта Вайолет находилась под ледяным водопадом оценок Софи. Телефон племянница держала при себе и, наверное, уже гуглила «тяжкий преступный сон».

– Вайолет, как человеку, любящему животных, тебе, вероятно, будет интересно знать, что Софи работает с попугаем, освоившим словарный запас в сто тридцать пять слов.

– Я работаю не с попугаем, – поправила Софи, – а с русским сумасшедшим.

– Доктор Петров – зоопсихолог, – продолжала Харриет. – Если верить гуглу, он родом из Москвы. Имеет степень магистра химии МТИ[13], докторскую степень по биологии Принстонского университета и вторую докторскую степень по поведенческой психологии Гарвардского университета. Довольно образованный персонаж со множеством букв после имени. – Она с изяществом облизала ложку. – Софи считает, что я живу в девятнадцатом веке.

– Но ведь это так и есть, – слегка сбавляя тон, сказала Софи, понимая, что ее перегуглили.

Вайолет поставила вазочку на стол.

– В Книжном клубе мы из-за этого над ней иногда подтрунивали.

И тут – о чудо – обе девушки улыбнулись. Бывает, и сговоры срабатывают как надо.

– У тебя интересная работа, – сказала Вайолет.

У Харриет в голове тренькнула мысль, внезапная, как колокольчик над дверью книжного.

– Эта работа скоро освободится, – сказала она.

– Самая ужасная работа на свете, – не согласилась Софи. – По мне, так куда лучше подрабатывать в баре «Даная».

– Заведение первый сорт, да? – спросила Вайолет.

– Чаевые и вправду первосортные.

– Софи работает ассистентом доктора Петрова уже два года, – сказала Харриет. – Достаточно, чтобы иметь на него влияние, не правда ли?

– Тетя Харри, я у него просто продвинутая горничная.

Но Вайолет явно заинтересовалась:

– Попугай знает сто тридцать пять слов?

– Ключевое слово «знает», – сказала Харриет. – Многие птицы умеют имитировать человеческую речь, а вот Шарлотта понимает значение слов.

Вайолет настороженно посмотрела на тетушку и племянницу, будто опасалась, что над ней насмехаются.

– Нет, это правда, – продолжала Харриет. – Шарлотту иногда даже в новостях показывают.

– Я обожаю животных, – сказала Вайолет. – Но не знала, что можно заниматься исследованием попугаев.

– Можно, если тебе дали грант и университет готов предоставить