и особый дар, и, – он кивает Лерке, – образование, и, скажем так, специальное оборудование и амулеты. Это вам не котятки, это – магия, и сложная!

– И что, – интересуется Сашка, – кристаллы тоже получается вырастить?

Директор скучнеет.

– Увы, – он разводит руками. – Как бы мои питомцы ни походили на настоящих, кристаллы у них самые простенькие, есть методы проверить. Но ведь маньяк-то, если что, разбираться не будет! И вот представьте: в случае нападения я теряю и дракона, и сотрудника, и номер в представлении. Каково?

– Обидно, – снова встревает Влад.

– Не то слово, – вздыхает директор, а потом косится на меня. – Екатерина… Ваше вчерашнее исчезновение ведь как-то связано с этим делом? Нет, если это тайна следствия, я понимаю, но, возможно…

Он умолкает, но продолжает глядеть просительно. Я быстренько прикидываю, что молчать мне никто не приказывал. Вдруг я расскажу об Ундине, а Зверев как-то себя выдаст? И Сашка ж может понять, если он начнёт врать…

Кратко объясняю про портал и стаю дохлых водяников на берегу, разве что умалчиваю о поручении – Ундина, мол, просто хотела кому-то показать это безобразие и возмутиться. Зверев возмущение разделяет, охает, качает головой и снова заводит монолог о несчастных дракончиках, маньяках и преступлениях против самой магии. Лили тоже начинает беспокоиться: фыркает, топорщит чешуйки вокруг ушей и совсем по-кошачьи машет хвостом. Однако всё это не выбивается из образа директора драконьего цирка, опасающегося за свой бизнес.

Жаль, я не умею ни читать мысли, ни понимать драконов. Интересно, а джип у него есть? Хотя, конечно, доказательств, что тушки выкинули в реку именно там, где теперь поселились новенькие, никаких. Съездить бы туда, посмотреть…

То есть, тьфу… Князеву намекнуть, чтоб съездил и посмотрел.

За разговором мы доходим до гардероба. Сашка и Влад с номерками уходят за одеждой, мы с Леркой остаёмся прощаться со Зверевым.

– Я от души надеюсь, – говорит он, – что полиция разберётся в этом деле, тем более с поддержкой элементалей. Да и вряд ли сумасшедший сможет скрываться долго… – Я киваю, и он переключается: – Очень рад знакомству, Валерия. И всё-таки буду надеяться на его продолжение.

Он подмигивает. Лерка пожимает одним плечом:

– Курсы же. И школа.

– А кстати, – Зверев заинтересованно склоняет голову набок, – что за курсы? Кто ведёт?

Лерка косится на меня, приходится объяснять.

– Северцева… – задумчиво повторяет он. – Я и не знал, что она в городе… Что ж, милые дамы, ваши кавалеры уже ждут, да и мне пора. Был очень рад встрече!

И он исчезает с такой скоростью, будто Сашка несёт не мою куртку, а гранатомёт.

– Странный он, – заявляет Лерка. Думает и добавляет: – Но забавный. Что, правда взял бы на работу?

– Понятия не имею, – честно отвечаю я. – Мы с ним знакомы-то несколько дней. Но с драконами ты хорошо ладишь, почему бы нет?

Лерка смущённо улыбается, лезет в рюкзак и достаёт оттуда пару больших чупа-чупсов. Один тут же запихивает за щёку, становясь похожей на хомячка, потом вопросительно глядит на меня:

– А ему можно?

Гошка конфетой весьма интересуется, но он всё ещё наказан, да и пластиковые палочки он имеет привычку грызть, а это не полезно. Лерка, ничуть не огорчённая отказом, суёт леденец мне:

– Вкусный. Апельсин с мятой.

Я прикидываю, как будет смотреться на людях и какие вызывать мысли блондинка с чупа-чупсом и в короткой юбке, благодарю и убираю подарок в сумку. Тут как раз подходят «кавалеры», мы одеваемся и выбираемся на улицу. Уже почти стемнело, небо над нами бледно-голубое, а над домами ещё светится оранжевым, и таким же оранжевым зажигаются фонари вдоль улицы.

– Валерия Евгеньевна, – церемонно окликает Влад, – а разрешите вас проводить? А то тут у кого-то романтический вечер намечается, третий лишний, четвёртый – тем более…

Лерка удивлённо оглядывается на него, потом косится на брата. Сашка демонстративно закатывает глаза, но физиономия такая довольная, что я чую заговор. Впрочем, разве я спорю?

– Ну да, – говорю негромко, – человек, способный одним ударом копья завалить дракона, – хорошая компания для прогулок по тёмным улицам.

Влад копирует Сашкино выражение лица, тот косится ревниво, но молчит. Лерка ещё немного думает, потом всё же кивает, бросает мне: «До завтра», и молодёжь таки удаляется.

Сашка немедленно сгребает меня за плечи и притягивает к себе.

– Пункт с цирком выполнен, – урчит он мне в самое ухо. – Что у нас дальше по плану, те кружавчики с красными бантиками?

Я собираюсь ответить про роллы с угрём, но тут меня целуют и… Да ладно, пусть уж кружавчики.

Гошка, которому мы прижали хвост, недовольно ворчит и прячется в сумку.

* * *

За пятнадцать минут дороги я успеваю заказать роллы через приложение, а ещё достать из сумки чупа-чупс и уменьшить его в полтора раза. Сашка то и дело косится на меня, громко жалуется на провокационное поведение и пристаёт с поцелуями на светофорах, создавая потенциально аварийную ситуацию. Гошка тоже выражает недовольство – тем, что я не делюсь вкусным. А вот нечего было мои цветы есть!

Наконец мы с хохотом и глупыми шуточками вываливаемся из машины у подъезда. Сашка пиликает брелоком, разворачивается ко мне, замирает и так резко меняется в лице, что мне становится нехорошо.

Я оборачиваюсь.

Тёмная машина, мужской силуэт…

Меня пробивает дежавю.

Сашка обнимает меня за плечи, шипит что-то нецензурное, вздыхает и молча ждёт, пока силуэт подходит ближе и в круге света от фонаря оборачивается Кожемякиным.

Да тьфу ж.

– Опять телефон вырубил? – ворчит он вместо приветствия. – Сань, непрофессионально. Я же просил.

Сашка шумно вздыхает.

– Я думал, мы на сегодня закончили.

– А я думал, – повышает голос драконоборец, – что достаточно чётко объяснил условия, на которых беру учеников. Либо ты делаешь, как я скажу, либо валишь обратно в офис и не суёшься в мужскую профессию. Чтоб в последний раз, ясно? Поехали.

В его интонациях слышится недоброе такое рычание. Я кошусь на Сашку, тот явно колеблется. Да ёлки ж зелёные, ну что опять начинается?!

Я с громким демонстративным хрустом разгрызаю чупа-чупс. Сашка морщится и вроде хочет что-то сказать, но тут я всовываю ему в руку палочку.

– На, выкинешь по дороге.

После чего разворачиваюсь и мрачно топаю к подъезду, и даже спорить не хочу, и разговаривать, и сколько ж можно-то вообще?! На свадьбу он копит, ха! Вот пусть и женится на своём обожаемом наставнике! А я вот пойду сейчас и все роллы съем, и фильм одна посмотрю, и…

Продумать дальнейший план я не успеваю – Сашка ловит меня за руку и прижимает так, что я утыкаюсь носом в его плечо.

– Одну минуту, – бормочет он мне в макушку. – Только одну, ладно? – После чего повышает голос, и рычание у него внезапно выходит не хуже. – Василь Никитич, у вас совесть есть вообще? Помню я, блин, условия эти, договор читал! А там написано «от двух до пяти часов в сутки, но не более пятнадцати в неделю», а вышло уже двадцать четыре. Если этого недостаточно – ну отлично, в офис мне только послезавтра, хоть высплюсь нормально!

Я поворачиваю голову и слежу за Кожемякиным краем глаза. Тот некоторое время глядит на нас, потом сплёвывает.

– Говорил же, не надо ей знать, – бурчит он. – Бабы – они такие, вечно лезут куда не нужно.

Мне живо вспоминается рассказ Зверева о его жене. Я ёжусь, и Сашка прижимает меня крепче.

– А это не баба, – резко отвечает он. – Это моя невеста.