рук на руки сдают Сашке с наказом следить и не пущать. Тщательно обыскав берег вокруг лодки, они умудряются отыскать ещё пару отпечатков в грунте, но на этом везение заканчивается – никаких других улик найти не удаётся.

– А вы можете по отпечатку лапы определить, кто это был? – интересуюсь я, когда недовольный Князев выбирается к машине.

Он смотрит на меня скептически.

– Я могу определить, что это не пекинес, – мрачно отвечает он. – И, наверное, не сенбернар. Клочок шерсти бы, а так… Собачка явно не мелкая, но я не спец. Кинологам запрос отправлю, пара охотников знакомых ещё есть… А кстати!

Он в упор смотрит на Сашку, тот мнётся, отводит взгляд, но признаётся:

– У Кожемякина две борзые. Вчера с собой не брал, сказал, траванулись чем-то, но так-то на охоту с ними ходит…

– Траванулись… – задумчиво кивает капитан и оглядывается на заросли. – Ладно, это мы проверим.

– Он бы не стал, – бурчит Сашка, похоже, из чистого упрямства. – Зачем ему?

– А это интересный вопрос, – отзывается Князев. – На который я отвечать не буду, потому как тайна следствия. Семён Семёныч, что там с протоколом у нас? Пусть понятые подпишут, и отпустим их с миром. Вы, Александр Евгеньевич, только учтите, что болтать лишнего пока не надо, даже по дружбе. И не переживайте, мы разберёмся.

Семён, зависший над бланком с видом средневекового поэта – одухотворённый взгляд в небо, кончик ручки прикушен, – спохватывается, угукает и быстренько дописывает ещё пару строчек. Сашка наблюдает за передачей документа старшему по званию, потом кривится.

– Ну конечно, разберётесь. Ещё скажите, что невиновных у нас не сажают.

Князев замирает, потом медленно так поднимает взгляд от протокола и смотрит поверх очков.

– Сажает суд, – напоминает он ровным тоном. – И определяет виновность тоже он. Моя задача – предоставить убедительные доказательства.

– То-то мне в прошлый раз пришлось Саламандру звать, ага.

Лицо Князева каменеет. Я дёргаю Сашку за рукав: ещё не хватало мне тут скандала, он сердито сопит и продолжает сверлить капитана взглядом. А тот вдруг хмыкает, пожимает плечами и щёлкает пальцами.

– А, чуть не забыл. Сеня, будь ласков, папочку синюю мне подай.

«Папочка» оказывается картонным скоросшивателем с корешком толщиной в три пальца. Князев ухмыляется и неожиданно пихает свою макулатуру мне. Тяж-ж-желенная…

– С тебя пачка бумаги, – комментирует он. – Коллеги великодушно поделились архивами про этих твоих колдунов, но печатал полдня вчера. И больше я тебе ничего не должен.

Я открываю рот, чтоб уточнить, почему бы это в нашем двадцать первом веке уважаемому капитану не отправить свои архивы электронной почтой. Но стоит глянуть на Сашкино лицо, как все вопросы уходят на второй план.

– Не понял, – произносит он. – Что за колдуны такие?

Я лихорадочно пытаюсь как-то побезобиднее сформулировать про Леркину книжку, но Князев меня опережает:

– Чего ж тут непонятного. У всех проблем одно начало – сидела женщина, скучала, да и полезла в работу Особого отдела. Женщинам, дорогой мой Александр Евгеньевич, внимание нужно, а вы за драконами с копьём гоняетесь.

Сашка шумно выдыхает, отбирает у меня папку, суёт её обратно Князеву и тянет меня за руку:

– Поехали отсюда.

– Эй, – возмущается Семён, – а протокол подписать?!

Сашка шипит что-то нецензурное и пытается продолжать движение, но тут уже я упираюсь. Ужасно не хочется начинать разборки при посторонних, но какого, спрашивается, хрена?!

– Саш, ну подожди! Можно же поговорить, как цивилизованные люди?

– А я не цивилизованный, – огрызается он. – Я ж с копьём да за драконами. Чисто пещерный человек из наскальной росписи.

Он выпускает мою руку и трёт лицо ладонью. Семён тихонечко забирает у начальника протокол, подкрадывается к Сашке, тычет пальцем сначала в него, потом в нужную строчку и делает бровки домиком:

– Пожалуйста. Вот тут, а?

Сашка сплёвывает, выхватывает протянутую ручку, не глядя ставит подпись. Потом смотрит на меня.

– Я… Давай вечером поговорим. Надеюсь, господа полицейские, – злой взгляд в сторону Князева, – подвезут девушку до дома?

Я оглядываюсь, но капитан только усмехается и кивает. Когда я разворачиваюсь обратно, суженый мой уже топает в сторону шоссе и на оклик только не глядя отмахивается.

– Мужики, блин, – цежу я сквозь зубы и разворачиваюсь снова. – Ну и на кой?

Князев тоже пытается сделать бровки домиком, но у него не выходит.

– А что, я неправду сказал?

Гошка у меня на плече угрожающе рычит. Капитан вздыхает.

– Да никуда твой Сашенька не денется. Но если он вот сейчас психанёт, позвонит Кожемякину и мне назло всё ему расскажет, то парням, которые за ним следят, может обломиться что-то интересное.

Я так удивляюсь, что даже забываю возмутиться:

– А вы за ним следите? Зачем?

Князев закатывает глаза.

– Катерина, включи мозги. Он драконоборец и зарабатывает в том числе продажей кристаллов. Он ловил феникса, а значит, знает слабые его места. Он работал с тем составом, о котором упоминал тип из цирка. У него, как выяснилось, есть собачки – кстати, Семён, звякни Коновалову, скажи про тушу, и пусть даст контакты, кто там может по следам что-то пояснить. Да, а у Кожемякина, к слову, на ночь с четверга на пятницу алиби нет. – Капитан многозначительно изгибает бровь. – Ещё он несколько месяцев назад брал крупный кредит, вроде как под бизнес, уже два раза задерживал платёж, а бизнеса не завёл, так что деньги ему всё ещё нужны. А папочку забери, для тебя ж старался.

Я поджимаю губы, но всё-таки беру папку. Логика в его словах, конечно, есть, но…

– Ты мне теперь опять должен. За то, что мне вечером с женихом ругаться. А если у меня в итоге не станет жениха и свадьба сорвётся…

Я делаю многозначительную паузу. Князев усмехается – но уже не так весело, как раньше.

– Я тебе по возрасту не гожусь, – категорически заявляет он. – И в быту совершенно невыносим. И с алкоголем бывают проблемы, ты ж помнишь… Семён, а у тебя ж нет девушки?

– Шуточки у вас, Олег Андреич, дурацкие, – бурчит тот. – И методы сомнительные. Кать, протокол подпиши, пожалуйста. И не переживай, нормально всё будет. Остынет, успокоится, подумает… Он же не дурак, такую девушку бросать из-за ерунды.

Я взвешиваю «ерунду» на ладони и вздыхаю.

Он-то не дурак.

Про себя я прямо сейчас того же сказать не могу.

Глава 12. Об узлах и вопросах

В надежде обсудить вопрос с амулетом без свидетелей я прихожу за четверть часа до занятия. Увы, меня ждёт облом: дверь кабинета закрыта, а явившаяся через пять минут после меня девушка-помощница поясняет, что Ирина приходит ровно к началу урока, потому что раньше у неё другая работа. Я вздыхаю, устраиваюсь на стульчике в коридоре, готовясь всё оставшееся время протупить в телефон – но не тут-то было.

– А, Катенька! Здравствуйте!

Ко мне спешит одна из соучениц, единственная в группе пенсионерка – невысокая, худощавая дама за семьдесят, в бежевом пальто и аккуратной тёмно-зелёной шляпке, из-под которой выбиваются слегка завитые седые прядки. Я изображаю вежливую улыбку и честно пытаюсь вспомнить, как её зовут. Эх, надо было записывать…

– Вам тоже не терпится начать? – Она устраивается на соседнем стуле и кладёт на колени расшитую бисером сумочку. Гошка очень интересуется блестящей штучкой, тянет к ней любопытную морду и шумно принюхивается. – Ох, я уже всем соседкам по пять раз рассказала про наши занятия, надоела всем