человек обернулся и увидел в дверном проеме Макото. Он-то думал, она уже ушла домой.

– Что такое?

– Да забыла кое-что.

С этими словами девушка забрала из своего ящика какие-то листы. Харуто бессильно сжал кулаки и опустил голову.

– Ты чего? – удивилась Макото.

– Простите за сегодня, – извинился Харуто и поклонился так низко, что врезался лбом в бумаги на столе.

– Ты как, свободен сегодня? Может, перекусим?

– Что? Но ведь уже одиннадцать?

– И правда. Из-за кого это мы так поздно закончили? – подтрунила девушка, и Харуто снова извинился, но она только рассмеялась: – Шучу-шучу. Напомни, ты живешь в Дайтабаси? Я в Эйфукутё, так что можем вместе поехать.

В итоге они завернули в идзакаю у станции Мэйдаймаэ.

Даже в такой поздний час все места на втором этаже оказались зарезервированы, пришлось сесть за длинный стол возле окна с видом на платформу. Вскоре принесли холодного пива, Макото отметила, что они славно сегодня потрудились, подняла бокал и залпом выпила его почти весь.

– Ух, хорошо! – воскликнула Макото с невинной улыбкой. – В последнее время постоянно по дороге с работы пью пиво. Скоро пузико отращу.

– Ну не знаю…

– Ты чего такой мрачный? Хотя на тебя в последние дни вообще без тоски не взглянешь.

Макото покачала головой, будто насквозь разглядев чувства собеседника, и осушила остатки бокала.

– Ну, тут к гадалке не ходи: разбитое сердце. Мне еще пива, пожалуйста!

Разбитое сердце… Лишь теперь, когда кто-то произнес эти слова, Харуто осознал, что с ним произошло. Ему разбили сердце.

– Та самая, которую ты замуж позвал?

– Ну да…

– А чего разбежались?

Харуто скривился:

– Похоже, она вернулась к прежнему парню.

– Ни фига! Вот отстой! – расхохоталась Макото, промакивая губы салфеткой.

– Не смейтесь, пожалуйста!

– Ну сам посуди! Только ты спрашивал у господина Саваи, как лучше сделать предложение, а тут ее увел другой – это ж надо так вляпаться!

– А вы не сыпьте мне соль на рану… – попросил Харуто, тоже отхлебывая пива. – Хотя вообще-то согласен.

Он криво усмехнулся.

«Ужас, сейчас расплачусь. Нельзя, стыдно. Терпи, Харуто Асакура, терпи!»

Но как он ни сдерживался, его волной накрыла тоска.

«Мисаки, наверное, и теперь с тем парнем? А про меня даже не вспоминает. Целуется с ним, обнимаются… Проклятье! Не могу!»

– Еще пива, пожалуйста!

Чтобы как-то побороть отчаяние, он набросился на алкоголь. Мгновенно выдул пиво, вслед за ним заказал саке, а напоследок залил в себя три стакана виски с содовой. Его развезло, и он выпустил весь накопившийся пар:

– Бесит! Как же я сам себя раздражаю! Девушка бросила ради бывшего, а я хожу побитый и еще чуть не испортил работу господину Саваи… Вот кретин! Набью себе по всему телу татуировки с сутрами раскаяния!

– Ну-ка бросай. Будут тебя считать Безухим Хоити[25].

– Эх, – вздохнул Харуто, бессильно расстилаясь по столу. С жалостью к себе пробормотал: – Никогда не мог понять, за что господин Саваи решил взять меня на работу. Я же бездарь, даже самое простое поручение выполнить не в состоянии.

– Не знаю, но считаю, что на ошибках учатся.

– Но…

– Никаких «но». Ну-ка, бездарь, голову подними.

Харуто вяло послушался.

– Я прекрасно знаю, что такое разбитое сердце. И со мной случалось. Часто бывает, что любимые уходят к кому-то еще.

– Часто?..

– Сам посуди: у людей, как у детей, всегда растет аппетит, даже когда они полностью насыщены любовью. Бывший позвонил как раз когда ей не хватало внимания. Любовь – это в основном про удачно подгаданный момент.

– Она не такая… – Харуто насупился.

Макото прыснула:

– Прелесть. – Она опустила подбородок на раскрытые ладони, губы изогнулись в серповидной, как молодая луна, улыбке, а глаза сощурились. – Удивительно, какой ты невинный. Это была твоя первая девушка?

– Нет, я раньше встречался. Но…

– Но?

– Но никогда по-настоящему не любил. У меня была девушка в старшей школе, но я, как бы это сказать, спокойно к ней относился. Просто она призналась, а я подумал: «Почему бы и нет». Потом она все поняла и меня бросила. А я и не расстроился особо. Ну, вроде как бывает: ничего в душе не екнуло. А в этот раз впервые так сильно полюбил. – Харуто махом проглотил свой «Виски он зе рокс»[26], и желудок заполыхал огнем. – Стыдно признаться в мои двадцать четыре года, но я понятия не имел, что нужно столько нервов, чтобы пригласить девушку, которая нравится, на свидание. У меня сердце в пятки уходило от страхов: а вдруг откажет, а вдруг у нее уже есть парень? Кто б мне сказал, что влюбляться так страшно.

«Мисаки простила мой обман, попыталась полюбить такого бесхребетного труса. Мне казалось, что я начал ей нравиться. Видимо, много о себе возомнил. Может, она вообще стала со мной встречаться, просто чтобы забыть о прошлой любви…»

– Я думаю, лучше о ней не думать, – предложила Макото, наклоняя свой стакан с умэсю[27]. – Мужчины ищут в любви какой-то идеал, а женщины смотрят на все это дело с трезвой головой. Когда они окунаются в новые отношения, то про старые больше не вспоминают. Как ее, говоришь, зовут? Мисаки? Вот считай, что она уже поставила на тебе крест. И сам тоже поскорее выкинь ее из головы.

Харуто, не поднимая головы, вздохнул, и салфетка перед его лицом взлетела.

– Получится ли…

Свет на станции за окнами погас. Последний поезд ушел, и платформа погрузилась в сон. Вот и закончился еще один день. Они будут сменять друг друга, пока, подобно снегу, не нападает больше времени, чем они провели с Мисаки. Может, настанет и такой миг, когда память померкнет?

– Асакура.

Молодой человек повернулся к ней и увидел, что Макото смотрит на него серьезно, как никогда.

– Давай я тебе помогу.

– А?..

Со звоном упал стакан.

Макото наклонилась к столу, притянула Харуто за руку, и их губы соприкоснулись. Харуто почувствовал тепло, мягкость и влагу.

Все случилось так неожиданно – он не понял, что произошло.

Но вкус ее губ был очень сладок.

Минула середина сентября, летняя жара пошла на спад, а ночью похолодало.

Прошел уже почти месяц с тех пор, как она в последний раз виделась с Харуто. За это время морщины вокруг глаз стали заметнее, углубились носогубные складки.

Кожа потеряла упругость, сильно прибавилось седины. Старость тихо и неотвратимо пожирала тело Мисаки. Однако она пока не чувствовала себя старой.

Каждое утро девушка смотрелась в зеркало. Не углубились ли за ночь морщины? Не прибавилось ли седых волос? Робко заглядывала в зеркало и с облегчением видела, что еще не совсем растеряла