«Какое счастье, я все та же, что и вчера».

И говорила своему отражению: «Все хорошо». Так проходили дни Мисаки.

Привыкала она постепенно и ездить в больницу на различные обследования. Сегодня, например, по плану ей измеряли мышечную массу и плотность костной ткани. При синдроме перемотки помимо общего старения слабеют мышцы, а кости становятся хрупкими. Двигательные функции снижаются, пока пациент не оказывается прикован к постели.

Тяжелее всего давалось дожидаться у регистратуры, пока ее не вызовут. А вдруг сегодня скажут, что симптомы прогрессируют? Страх носился по груди, как крыса.

Краем глаза девушка видела сгорбленную старушку, которая неподвижной глыбой ждала своей очереди.

«Неужели и я буду такая же?» – с ужасом думала Мисаки, и сердце девушки разрывалось на части. Она зажмурилась и постаралась перевести мысли на что-нибудь другое.

В кабинете ее с неизменной тихой улыбкой встретил Камия. Он сообщил, что мышечная и костная ткань пока почти не деградировали, и стало чуть спокойнее.

От облегчения силы чуть не покинули девушку.

– Но если вдруг почувствуете какое-то изменение или поднимется температура, не откладывайте визит.

– Доктор…

– Что такое?

– Спасибо, что помогли.

Камия, кажется, почти сразу понял, что это она о Харуто, и покачал головой.

– Если бы я попросила кого-то из родных, он бы сразу догадался. Поэтому я не знала, к кому еще обратиться.

Мисаки горько улыбнулась, и Камия с теплом ответил:

– Рад, что чем-то смог пригодиться. – Однако его улыбка тут же погасла, и он уточнил: – Но вы уверены, что стоило так поступать?

Девушка помрачнела.

– Во время болезни, и даже необязательно именно при синдроме перемотки, большую роль играет психологическая поддержка. Порой она действеннее любого лекарства. Не мне судить, но не лучше ли было открыть молодому человеку…

– Не надо, – перебила Мисаки. – Уже не надо. – Она смело улыбнулась врачу: – Больше ничего не вернешь. И потом, меня поддерживает достаточно людей. Брат, его девушка. Так что справлюсь.

Камия еле заметно кивнул, но, судя по выражению лица, не согласился.

Покинув больницу, девушка автобусом и поездом вернулась в Умэгаоку.

В последнее время на улице она не расставалась с маской. Не хотела, чтобы кто-то видел морщины.

Мисаки завернула в ближайшую аптеку, отдала рецепт, получила иммуностимулирующие препараты и инъекции против остеопороза. Поначалу она боялась ставить самой себе уколы, но быстро привыкла.

Взвесила в руке пакет и подумала: «Я и впрямь больна…»

Дома ее ждали Такаси с Аяно – они уже вовсю готовили сукияки[28]. С тех пор, как узнала о болезни Мисаки, Аяно старалась приходить каждый день. Девушка одновременно радовалась таким частым визитам и смущалась: ей казалось, что она напрягает подругу. Вслух, правда, она об этом не говорила, чтобы Аяно не испытывала неловкости. Оставалось только скрывать чувство вины в дальнем уголке души.

Мисаки уже сто лет не ела сукияки, и у нее сразу потекли слюнки. Такаси заграбастывал все мясо себе, а девушки его за это клевали. В кои-то веки выдался веселый вечер.

– Эх, надо было еще немного на работу походить, – вздохнула Мисаки после ужина, отправляя в рот кусочек яблока, с которого Аяно любезно счистила кожурку.

Отчасти она до сих пор жалела, что пришлось бросить дело. Мисаки хорошо понимала, как в салоне не хватало рук и сколько неприятностей доставил коллегам ее внезапный уход. Но что, если бы она заметно состарилась еще до того, как ей подыскали замену? Тогда все узнали бы про болезнь. Если бы туда когда-нибудь заглянул Харуто, ему могли разболтать… Мисаки испугалась и не смогла заставить себя рассказать правду.

– По-моему, ты все правильно сделала, – заметил Такаси, разливая чай. – Если бы перетрудилась, слегла бы опять с температурой. Лучше было не затягивать.

– Так скучно же сидеть дома без дела. Гадости всякие в голову лезут…

Брат с Аяно тут же помрачнели, и девушка поспешно извинилась:

– Простите, глупости говорю. – Она рассмеялась: – Такаси, давай я хоть на кухне буду помогать.

– На кухне?

– Ну да. Убираться, там, овощи резать. Это я могу.

– Но… – замялся Такаси, а Аяно хлопнула его по спине:

– Да чего ты. Пусть помогает.

– Наверное, – осклабился своими белыми зубищами брат.

– Вот завтра и начну. Освобожу вам немного времени, а вы пока свадьбу устраивайте.

Брат с девушкой переглянулись.

– Что такое?

– Так мы, это. Свадьбу решили отложить.

– Чего?

– Я проверила, все хорошие места уже забронированы.

– Ага, она мне всю плешь проела, что хочет жениться в каком-нибудь шикарном местечке.

– Ой, как мы заговорили! Сам же сказал, чтоб я ни в чем себе не отказывала!

– Да, но я ж не знал, что у тебя все варианты стоят бешеных денег! Надо же поступаться какими-то хотелками…

– Это из-за меня?

Оба замолкли.

– Вы откладываете свадьбу, потому что я заболела? – Мисаки с тревогой заглянула в лицо брату, но тот отвесил ей смачный щелбан.

– Нет, конечно.

– Не-не, не придумывай.

– Правда?

Аяно беззаботно прожурчала:

– Честное слово!

Наверняка врут. Все из-за чертовой болезни…

Но Мисаки ничем не выдала своих мыслей и нарочито рассмеялась:

– Ну и хорошо! А то напугалась.

А сама подумала: «Сколько же у них из-за меня проблем…»

Вернувшись в комнату, она заглянула в зеркальце. Морщин за день не прибавилось. Девушка с облегчением вздохнула, и вдруг в фусуму постучали.

– Мисаки! – позвала Аяно, заходя в комнату. – Вот, держи.

Она протянула пробник тональника.

– Ох, вечно ты меня балуешь…

– Ничего подобного. У нас их на работе всем раздают.

В последнее время Мисаки остервенело ухаживала за кожей. Она боролась за каждый миг молодости и не жалела сил. Но хорошая косметика стоит больших денег. На лосьоны, молочко, крема и прочие средства при желании можно спустить любые запасы. Мисаки обратилась за советом к Аяно, которая работала в этой индустрии, и та предложила приносить с работы незадействованные образцы.

– Эх, – несколько театрально вздохнула Мисаки, нанося основу. – Эта дурацкая болезнь мне всю жизнь с ног на голову перевернула.

Аяно, которая пристроилась к столу и положила подбородок на руки, фыркнула. Вымученно.

– На самом деле я должна была сейчас согласиться выйти замуж за Харуто и смотреть, как они с братом за меня воюют.

На миг лицо Аяно омрачилось, но тут же покрытые блеском губы растянулись в улыбке:

– Думаю, Такаси ни за что бы тебя не отпустил.

– А то. Поколотил бы Харуто.

– Да ну, прям поколотил бы?

– Я тебе отвечаю!

Аяно взвесила что-то в уме и признала:

– Да, пожалуй. – И хихикнула.

«Иногда в жизни оказываешься на перепутье. Я могла жить без болезни совсем не так, как живу теперь. Наверное, на