– С чего бы? – с вызовом посмотрела Грета. – По какому праву ты все у меня отнимаешь? Второй раз.

– Я король. Хочу ― даю, хочу ― отнимаю.

– Ха! Посмотрим, что на это скажут твои любимые оборотни.

– С каких пор тебе есть дело до оборотней?

– Мне есть дело до законности.

Грета быстро выбралась из воды и стала выжимать подол и волосы.

– И что дальше?

– Буду жаловаться.

– И кому же ты, малышка, собралась жаловаться? – с издевкой спросил Верн.

– Королю, – таким же тоном ответила Грета.

“А теперь беги, дура, пока он соображает”, – пронеслось в голове, и она бросилась к выходу.

– Увидимся во дворце, Верн! – крикнула Грета и захлопнула двери.

***

– Ты не можешь избегать ее бесконечно, – устало сказал Оберон, наблюдая, как Верн в очередной раз попал в мишень. – Раньше ты из лука не стрелял. Так часто. С чего интерес?

Верн раздраженно выстрелил еще раз.

– Я король и я могу.

– Да я не против. Стреляй, если нравится.

– Я про… ведьму.

– А. Нет, не можешь. Я тебя предупреждал, что будут последствия. Нельзя делать что-то, не подумав. Ты король. И ты обязан принимать прошения. От любого своего подданного. Грета ждет рассмотрения своего дела уже две недели. С утра до ночи стоит в приемной, ожидая своего имени. Я все время передвигаю ее в очереди, но это выглядит подозрительно. Еще несколько дней ― и она соберет толпу сочувствующих. Мой тебе совет, Верн. Не усугубляй.

– Может лучше посоветуешь, как мне переиграть эту гадину!

– Что тут советовать? У тебя лишь два пути. Первый. Принять ее в тронном зале. Выслушать. Вернуть ей землю. Отвести вину с себя на какого-нибудь олуха и поскорей отвлечь сплетников чем-нибудь более интересным, чтобы судачили поменьше. Очень удобно, что сейчас праздники. Быстро забудется. Грета уедет в свою провинцию, и какое-то время ты о ней не услышишь.

– Не бывать этому. Не дам ей ни капли власти. Только расслаблюсь, получу кинжал в сердце. Или стрелу в голову.

Оберон вдруг вспомнил, как впилась в его короля гадюка, Гретой из лука запущенная. Как колдунья стреляла точно, охотясь во время путешествия. И в родовом гнезде Триллиумов стены главного зала луками были увешаны.

“Мой король тоскует. И направляет это в разрушение”.

– Это ведь не из-за власти, – сказал Оберон.

– Что?

– Отобрал у нее землю. Сделал простолюдинкой. Ты знаешь, что Грета никогда в любовницы не пойдет. И замуж за человека без имени тоже. Ты не на бедность ее обрекаешь, а на одиночество. Но разве есть в этом смысл? Когда-нибудь она смирится и выйдет замуж. Пусть даже за простого мельника или торговца пряностями. Но выйдет.

– А второй путь? – спросил Верн раздраженно.

– Второй проще. В темном переулке ей горло перерезать, – апатично сказал Оберон.

Верн молчал.

– Мне послать убийцу?

– Нет.

– Мне пригласить Грету завтра?

– Нет.

– А что делать?

– Отмени все мои встречи. Прошения буду рассматривать после праздников.

– Что изменят эти две недели?

– Воспользуюсь советом лорда Триллиум, – ответил Верн, и Оберон посмотрел на него с интересом. – Буду хладнокровнее.

Западник решил не уточнять, что задумал его король. Вполне устраивало, что Верн наконец-то взялся за ум. Если не будет торопиться, может, что толковое из него и получится.

Он покинул стрельбище и направился в приемную. Сказал всем собравшимся, что встречи с королем отменяются и, пока толпа возмущенно обсуждала столь неприятное событие, догнал Грету у выхода.

– Постойте. Куда же вы? – попытался перехватить ее Оберон.

– А что? Вы хотите отвести меня на встречу с Его Величеством? Нет? Тогда не распускайте руки! – злилась колдунья.

– Я, – выдохнул Оберон. – Просто мы давно с вами не виделись. Хотел поговорить.

– О чем? – насмешлово спросила Грета.

– Действительно. Не о чем. Прошу простить, что задержал.

Грета сделала пару шагов, а потом обернулась.

– Может, ответите на мой вопрос? Вот и поговорим.

– Не скажу ничего, что может навредить Его Величеству.

– О. В этом я не сомневаюсь, – улыбнулась Грета. – Меня интересует более приземленная вещь. Кто теперь в моем доме? Когда я уезжала, наш особняк заколачивали. А теперь, смотрю, там кто-то хозяйничает. Хочу знать, кто это. Кому Верн мой дом отдал?

– Тогда пойдемте, Грета, – взял ее под руку Оберон. – Прогуляемся.

Они вышли из приемной и двинулись в сторону конюшни.

– Не против пообедать со мной в вашем родовом гнезде? – спросил Оберон.

– А хозяин против не будет? Гость из меня не самый добродушный.

– Не против.

– Значит, это вы.

– Я живу во дворце. Но вы правы. Ваш дом под моим управлением.

Когда дошли до конюшни, Оберон уточнил: предпочитает Грета лошадь или повозку. Та молчала, и западник понял, что колдунья еле сдерживается, чтобы не обрушить на него весь свой гнев. Ее можно понять. Грета за дни ожидания устала. А он все время приносит ей дурные вести, мешает, следит, демонстративно не пускает к королю, еще и хозяйничает в доме, который построили ее предки.

“Должно быть, герцогиня меня ненавидит, – думал Оберон, пока их повозка катилась по мосту через Флиду. – Как неприятно”.

Лошади остановились возле особняка, но Грета выходить не собиралась. Была напряжена и смотрела в пол.

– Там мало что изменилось. Не переживайте, – попытался поддержать ее Оберон.

Зря. Посмотрела на него с такой злостью, что решил больше сохранность ее дома не комментировать. Однако Грета все-таки вышла и пошла за Обероном, по пути высматривая герб на стенах здания. Его не было. Во-первых, у Оберона герба вообще не было. Во-вторых, западник здесь не жил. Никто не жил.

– Что это за место? Теперь, – спросила Грета, рассматривая небольшие столы с лавками в столовой. – Чем не устроил наш обеденный стол из красного дерева?

– Неудобен.

– И со стен все сняли. Очень скромно. У вас обет Сдержанности? Хотя нет. В одежде роскошествуете.

– Вещи вашей семьи в подземелье. Все в целости.

– Ха! Как мило. Не растащили и не сломали, – она провела рукой по грубой скамейке. – Чисто. Так что это за место?

– Школа.

Грета растерялась. Она по-другому посмотрела на столы, и видно было, что вдруг поняла, почему лавки такие низкие.