– Еще и пугает! – возмутилсясобеседник. – Ща в ментовку звякну, устроят тебе балет сконсерваторией! – Понеслись короткие гудки.

Я схватил пластиковый стакан с остывшим чаем,осушил его и занялся следующим объявлением. На этот раз ответила женщина:

– Бюро «Изолятор».

Я откашлялся:

– Вас беспокоят из агентства «Морелли исыновья».

– Слушаю.

– Мы знаем о предстоящем празднике,разрешите вас поздравить.

– Спасибо, очень приятно.

– Мы можем устроить концерт. Весьмаоригинальный, несколько эксклюзивных номеров, приведем дрессированного медведя.

– О! Здорово! – обрадоваласьдама. – Приходите завтра, к семи. Я вас встречу.

– Могу я сейчас приехать?

– Зачем? Торжество завтра.

– Надо посмотреть сцену.

– А-а-а! Ладно.

– И договориться об оплате.

– О чем?

– О нашем гонораре, – заспешиля, – мы берем недорого, работаем на совесть.

– Так вы за деньги? – протянулабаба. – Я думала, так развлекаете! Без концерта обойдемся, караоке споем!

Трубка противно запищала. Я положил ее настол. Нет предела человеческой глупости! Ну с какой стати бюро «Изолятор» решило,что «Морелли и сыновья» станут веселить их коллектив задаром? Так, главное, несдаваться! Ни у кого ничего не получилось сразу. Только терпение и трудприносят успех! Читаем следующее дацзыбао и корректируем свое поведение. Япотянулся к трубке.

– Это вы искали Нину Чижову? –прошептал кто-то снизу.

Я вздрогнул и посмотрел в сторону звука.

В шаге от столика виднелась фигура старушки,облаченной, несмотря на теплый июнь, в меховую душегрейку.

– Добрый день, – заговорщицкиподмигнула она, – не узнаете меня?

– Здравствуйте, – вежливо ответиля, – извините, никак не припомню, где мы встречались?

– Софья Борисовна, – представиласьбабуся и выжидательно замолчала.

– Владимир, – улыбнулся я.

– А по батюшке?

– Я еще не дорос до отчества, –быстро ответил я, начисто забыв, что указано у Задуйхвоста в паспорте. ВродеОлегович! Нет, Осипович! Или Тарасович?

– Софья Борисовна, – повториластарушка. – Теперь вы освежили память?

– Нет.

– Я же вам писала!

Улыбка стала сползать с моего лица, я усилиемволи удержал ее на губах. К сожалению, в мегаполисе, подобном Москве, многонеадекватных, да просто сумасшедших личностей. Остается лишь удивлятьсябеспечности родственников, отпустивших без сопровождения на улицу спятившуюбабулю. Ну как я могу узнать человека, который направил мне послание! Хотя вконверт можно положить фото.

– Я сразу поняла, что сигнал возымелдействие, – ликовала пенсионерка, – но вы, к сожалению, опоздали,Нина умерла!

Я вздрогнул.

– Кто?

– Нынешняя молодежь туга на ум, –насупилась Софья Борисовна. – Чижова! Я же о ней предупреждала и обо всехнарушениях! Вы расплатились?

– Да, – кивнул я.

– Тогда пошли ко мне, – приказалаСофья Борисовна, – я живу в двух шагах отсюда! Расскажу вам такое! Волосы,прости, господи, за сравнение, дыбом встанут.

– Может, здесь побеседуем? Угощу васбутербродом.

– Тут? – с ужасом переспросиластарушка.

– Курица вполне свежая, – попыталсяя ее соблазнить, – и кофе хорош!

– Враг не дремлет, – прошепталаСофья Борисовна, – идем.

Очевидно, на моем лице отразилось некоеколебание, поэтому пенсионерка сказала:

– Я всегда служила государству и сейчас встрою. Кто вам отправил сигнал? Умершая Чижова лишь верхушка айсберга! У этих,из Центра, повсюду уши! И в ресторане тоже!

Я поднялся.

– Я в вашем распоряжении.

В конце концов, если бабуля окажетсяшизофреничкой, я всегда смогу уйти. Но пока она говорит более-менее внятно иупоминает Нину Чижову.

– Не маячь телеграфным столбом! –гаркнула Софья Борисовна и посеменила к выходу.

Квартира старушки и впрямь оказалась всоседнем доме, мы поднялись на пятый этаж по лестнице, лифта в здании не было.Я запыхался, а дыхание Софьи Борисовны совершенно не сбилось.

– Заходи, – велела она, –ботинки снимай, ставь на половичок и ступай в комнату.

Я кивнул, покорно выполнил указания и, сев укруглого стола, покрытого самовязаной скатертью, начал осматриваться.

Комната была многофункциональной. В части,служившей спальней, стояла кровать, накрытая серо-голубым гобеленовымпокрывалом. Стену около нее занимал ковер, образчик ручного искусства годовэтак 50-х, неизвестная рука выткала на нем лебедей, пруд и плакучую иву.

Далее шел буфет, заставленный посудой, у окнамаячил письменный стол, где стопками лежали конверты и возвышалась чернильница– Софья Борисовна не терпела шариковых ручек и пользовалась «вечным пером».Судя по стулу с вышитой подушкой на сиденье и валиком, которому предписывалосьподдерживать спину, бабушка писала охотно и много. Но самое сильное впечатлениепроизводили две стены, от потолка до пола завешанные дипломами в рамках.

«Детский сад «Золушка» награждается за победув конкурсе рисунка «Я и мой папа», «Первое место в состязаниях по игре вверевочку», «Победителю районной олимпиады танцев»…

Софья Борисовна заметила интерес гостя.

– Когда нас расформировали, –грустно сказала она, – я забрала с собой награды, их бы все равновыбросили! Мой садик был лучшим в столице, и вот что с ним стало! Зданиезахватили непорядочные люди.

Софья Борисовна начала повествование, я, мернокивая, очень скоро разобрался в сути вещей.