– Почему вы так решили? – спросил я.

Софья Борисовна тяжело вздохнула:

– Сейчас объясню. Эта Ирочка, милоесоздание, очень книжки любила, всю библиотеку в Центре перечитала, из школьногохранилища литературу таскала. Знаете, как мы с ней сдружились?

Я покачал головой, бабуля скрестила руки нагруди.

– Вечером, после десяти, я мыла пол вкоридоре, не в центральном, у кабинета директора, а на отшибе, у кухни. Вдругвижу, из чулана, где всякая утварь хранится, полоска света пробивается.

Софья Борисовна не испугалась, вору крастьздесь нечего, разве что разжиться детским питанием и памперсами, просторассердилась на безответственных сотрудников, забывших выключить электричество,распахнула дверь и вскрикнула:

– О господи!

На перевернутом ведре с книжкой на коленяхсидела рыженькая девочка.

– Простите, – тихо сказала она.

– Ты что здесь делаешь? – налетелана нее Софья Борисовна. – Как узнала о проходе?

Софья Борисовна не случайно задала странныйвопрос. Некогда полноправная хозяйка садика сразу сообразила, как девочкапопала в чулан. В свое время, делая ремонт, новый владелец четко разлелилздание на две неравные части. В первой, большой, организовали приют дляноворожденных, а во второй – семейный детдом, куда «папа» Геннадий и «мама»Неля не пускали никого из сотрудников Центра «Мария». Вход в малокомплектныйдетдом находился во дворе, но во время реконструкции детсада строители незамуровали дверь, через которую можно было легко попасть из одной части зданияв другую. Почему это произошло, Софья Борисовна не знала. В ее времена в чуланехранились игрушки, с которыми дети развлекались на улице, и несколько входов вкомнатку было сделано для удобства воспитателей. Потом одну дверь заперли, вчулан с тряпками и ведрами заглядывала лишь уборщица, заведующие менялисьчасто, наверное, нынешняя даже не знала о проходе. Очевидно, девочка искалаукромный уголок, уединиться с книгой, обнаружила дверь, которую сумела открыть,и решила, что чулан можно превратить в личную «читальню».

– Я Ирина Еремина из семейногодетдома, – ответила школьница, – тише, пожалуйста. Милая бабулечка,не ругайте меня! Очень до конца дочитать хочется, а у нас свет в девять гасят!

– Что же интересного в книге? –сменила гнев на милость Софья Борисовна.

– Там один мужчина… ой, сразу непересказать, – оживилась Ирина, – он такой подлый. «Два капитана»называется, автор Каверин!

– Хорошая вещь, – одобрила СофьяБорисовна, – я ее тоже читала, правда, уже взрослой.

– Понравилось? – обрадовалась Ира.

Вот так и началась их дружба. Почти каждыйвечер, когда из Центра уходили все сотрудники, а дежурный педиатр мирноотправлялся смотреть телик, Софья Борисовна и Ирочка встречались в кладовке.Иногда старуха приносила конфеты или пряники, но Ира всегда отказывалась.

– У вас пенсия маленькая, а я не голодна.

Один раз Софья Борисовна купила девочкеглянцевый журнал для подростков, бывшая заведующая не одобряла подобныеиздания, но ей очень хотелось порадовать Ирину. Девочка, вежливо поблагодарив,взяла презент, но Софья Борисовна поняла, что она не в восторге. Ереминой явнобольше нравились книги.

– Не читаешь такое? – напрямуюспросила Софья.

– Нет, – честно призналасьИрина, – совсем не нравится, очень глупый текст.

Недели три назад Ира сказала Софье Борисовне:

– Завтра я не приду.

– Значит, теперь три дня неувидимся, – расстроилась старушка, – моя смена только во вторник.

Ирочка пригорюнилась.

– Нет, мы совсем не встретимся, никогда!

– Что ты такое говоришь? –испугалась Софья Борисовна.

– Меня отдают, – почти шепотомответила Ира, – но это тайна. Бабулечка, миленькая, не проговорись! Иначемне плохо будет. Никто не знает, что мы встречались! Это не разрешается!

Ирочка замолчала, Софья Борисовна испугаласьеще больше и потребовала:

– Немедленно объясни, что происходит.

Девочка заколебалась, потом пробормотала:

– Лучше ведь быть в семье, да? Мама обомне позаботится, да и папа, наверное, полюбит!

– Тебе нашли приемных родителей! –обрадовалась Софья Борисовна. – Отлично!

– Ага, – грустно кивнула Ира, –наверное.

– Тебе повезло.

– Ну да!

– Редко кто удочерит девочку тринадцатилет!

– Точно!

– Я за тебя рада, – ликоваластарушка, – а какая семья?

– Нормальная, – без особых эмоцийсообщила Ирочка, – ну… ой, бабулечка, у меня предчувствие нехорошее! А ещея очень боюсь пирсинг делать!

Софья Борисовна растерянно заморгала.

– Пирсинг? Это какие-то спортивныезанятия? Вроде йоги? Господи, напридумывали глупостей! Лучше обычнойфизкультуры ничего нет!

Ирочка засмеялась:

– Бабулечка, пирсинг – это дырки в теле.Очень многие уши прокалывают, нос, пупок, бровь, язык, а потом серьгивставляют!

Софья Борисовна всплеснула руками:

– Зачем?

Ира обняла ее.

– Считается, что это красиво. Мне завтрапупок и ноздрю проколют. Геннадий сюда мастера приведет из тату-салона!

– Ира, – строго сказала СофьяБорисовна, – ты уже взрослая и должна понимать всю глупость этой затеи!Еще инфекцию занесут! И потом, я видела на улицах, с позволения сказать,девушек с этим, как его…

– Пирсингом, – подсказала Еремина.

– Ну да, – кивнула старуха, –это выглядит ужасно! Завтра с утра подойди к маме Неле и откажись от дурацкойзабавы.

– Мне самой не хочется, – прошепталаИра.

– Тогда в чем дело? – изумиласьбывшая заведующая.

Ирочка прижалась к ней.

– У меня были мама, папа и братик, –сказала она. – Тут все ребята из плохих семей, их били, голодом морили, имздесь праздник, у каждого своя комната, постельное белье, игрушки. Только ядома жила в отдельной комнате. Знаете, какая у папы библиотека была! Книгтысячи! Мне у Нели очень плохо, она как замороженная, лишний раз слова нескажет!