* * *

– Па-адъём!!!

Распахнув дверь, в барак шагнул прапорщик Богомазов. Из-заего спины в помещение, бренча автоматными пряжками, ворвались срочники. Чья-торука хлопнула по выключателю, и вспыхнули лампы под потолком.

– Встать возле коек! – надрывалсяБогомазов. – Каждый у своей!

Жмурясь с просыпу, бурча под нос матерные проклятия,заключённые сползали с коек, шлёпали босыми пятками об пол, выбирались в проходмежду рядами двухъярусных нар. Стоя напяливали на себя робы. Рты раздиралазевота, глаза слипались, и некоторые совали руки в рукава и ноги в штанины вслепую,наощупь.

– Всем оставаться на местах, кому сказал, падлы! Ктошевельнётся – карцер! Шевелиться будете по моему приказу!

Старший лейтенант Алексей остался возле дверей барака.Прислонившись к косяку, издали наблюдал за мероприятием под названием обыск.

– Эй, начальник, что за кипеж? – донёсся издальнего угла чей-то хриплый басок.

– Кто тут вякает?! – от переполняющей его злобыБогомазов дал петуха, и собственный ляпсус довёл прапорщика до белого каленья.Молчать, суки!!! Сгною в ШИЗО! Встать смирно! Руки по швам! Кто дёрнется –попытка нападения, открываю огонь!

Прапору срочно требовалось выместить на ком-то или на чём-тозлость за недосып, и он, схватив первую подвернувшуюся тумбочку, выволок её впроход, где перевернул дверцей вниз.

Из тумбочки на пол посыпались предметы нехитрого зэковскогообихода: мыло, металлическая кружка, одноразовые станки, конфеты-«подушечки»,носки, какое-то вязаное изделие в полиэтиленом пакете, растрёпанные книги.Пёстрой бабочкой на крашеные «грунтовкой» доски спланировал журнал и лёг кверхуназванием «Фор Мен Онли», под которым изображающая бурный оргазм блондинкасжимала ладонями увесистые груди. На печатное изделие коршуном набросилсяБогомазов. Он поднял журнал и затряс им, словно жандарм из советских фильмовпро революционеров, откопавший в доме подпольщика большевистскую газету«Искра». Только вместо лозунгов к свержению самодержавия в руках российскогопрапорщика внутренних войск трепыхались женские задницы и груди.

– Порнографию держим, да! Запрещённую законами! Борделиустраиваем! – И он рявкнул, пнув пустую тумбочку ногой. – Чья?!

– Моя, начальник, – произнёс, переминавшийся сноги на ногу, невысокий плотный мужик лет сорока.

– Чья?! – взревел прапор.

– Орлов Дмитрий Владимирович, статья сто седьмая, прим,один, – покорно забубнил заключённый.

Богомазов, как чеку из гранаты, выдернул из нагрудногокармана блокнот, пластмассовой ручкой с изгрызенным колпачком быстро занёс внего данные нарушителя.

– Будет тебе изолятор, приятель. Марш на выход. Ждатьна построении.

Заключённый Орлов потопал к выходу из барака. Богомазовблокнот в карман не убрал, сжав его в кулаке, двинулся по проходу сквозь стройненавидящих взглядов.

– А ну сдать всё неположенное! Кто сдаст добровольно –получает амнуху от наказаний. Считаю до пяти, сволочи. Кто не сдаст – виноватсам. Останется без свиданок. Лишение передач. За особо злостные нарушения –ШИЗО. Всё. Пять прошло.

Богомазов обернулся к хвостом следующему за ним сержанту.

– Чего ждёшь, Минаков?

Сержант из оперов, деревенского вида паренёк, веснушчатый, соттопыренными ушами, в ответ пожал плечами.

– Вперёд! – толчком в плечо вывел его изнерешительности Богомазов. – Всё осмотреть. Каждый сантиметр. Каждуюзаначку вынуть. Простучать полы. Прощупать постели.

Сержант, которому, похоже, как лошади, чтобы сдвинуться сместа, требовалось получить плетью по боку, рванулся тормошить подчинённых,распределять их по бараку, ставить задачи. И начался тотальный, старательныйшмон. Солдаты сваливали на пол постели, матрасы и подушки, переворачивали тумбочки,простукивали пол на предмет тайничков… в общем, занимались своим делом. Карташстоял в дверях и с ленцой наблюдал за приевшейся за годы суетой. Суета, судя повсему, приелась и заключённым, вот только виду они не подавали. Богомазов,постукивая блокнотом по ладони, расхаживал по проходу, в который солдатывываливали содержимое тумбочек. Двое срочников расстелили простыню, на которуюбросали вещи, признаваемые Богомазовым как неположенные.

– Кипятильник, вашу мать! Спалить нас задумали,чифирщики долбаные! А эт-то что такое? Никак вилки! Ресторан открываем? Чтоббыло чем пырять? Не положено! Положено ложки. А это что? Подтяжки. Вешаться наних удумали? Не положено. Ишь, франты нашлись!

Карташ, разминая пальцами сигарету, наблюдал за действиямиподчинённых. Мимо него к выходу из барака топали заключённые, чьи постели итумбочки уже прошли досмотр, топали в одной колонне, и деловые, и мужики, иблатные. Аки волки с агнцами на водопой… Протопал и Таксист Гриневский, глядючиисключительно в пол. На выходе их обыскивали двое солдат, после чего выпускалииз барака, чтобы те на освещённом прожекторами плацу дожидались, сколькопотребуется, когда выйдет к ним начальство и объявит результаты проведённогообыска. То есть выйдет к ним начальство и расскажет, кому выпал карцер, кому –месяц без свиданок и так далее.

До Карташа доносились глухие зэковские бормотания под нос натему: «ну, суки, дождётесь», «беспредел полный», «вертухаи оборзели в корягу,попомните ещё».

Так, стоп! Что-то такое мелькнуло в воздухе и, Богомазовымнезамеченное, опустилось в кучу сваленного барахла. Сам не зная почему, Алексейдёрнулся было вперёд, но одумался и притормозил. Потом разберёмся. Но издалипохоже на роспись для «пульки»…

– Бутылка из-под портвейна! Под чьей койкой? – темвременем свирепствовал в проходе Богомазов, похоже, получавший от своей ролиистинное удовольствие. – Ага, Звягин! Ну, Звягин, ты у меня насидишься вкарцере! Карты, оч-чень интересно. Кто не в курсе, что азартные игрызапрещены?! Можно играть в домино, в крестики-нолики в специально отведённыхдля того уголках. Можно играть в города! Звягин, ну-ка назови мне город набукву «хе»?

Барак всё более напоминал дом врага народа после обыска,учинённого органами НКВД.

Проход был завален тряпьём, бумагами, какими-то объедками,посудой…

– Здесь закончили, – подошёл к Карташуразгорячённый, красный, как после бани. Богомазов. – Строить заключённых?

Карташ кивнул:

– Идите. Я вас догоню.

Богомазов не удивился, не до того ему было сейчас, онстремился к продолжению банкета, в которым был главным действующим лицом.

Его ещё и устраивало, что какое-то время над ним не будеткомандира – не надо опасаться внезапной команды «отставить».

Оставшись один в разворошённом бараке, Карташ двинулся попроходу, невольно наступая на разбросанные вещи. Под подошвами шуршала бумага,перекатывались пуговицы, что-то громко хрустнуло. Наклонился над замеченной«росписью для пульки», поднял, развернул.