– Для нас важно все выяснить, – сказала она значительно. –Загадочная гибель писателя, странные обстоятельства, книга с разоблачениями!Все это очень похоже на детектив. Мы пытаемся разобраться в этих самыхобстоятельствах. Итак, Анатолий, вам неизвестно, кто является правопреемникомЕвгения Ивановича?

– Да мне и дела нет, – возмутился племянник и расправилплечи и вытянул вперед шейку, так что стал похож на черепаху в ожидании порцииодуванчиков. – Вот как здорового человека в больнице до смерти залечили, этовопрос! И не ко мне вопрос, а к нашей системе здравоохранения!

И он посмотрел на Таню победителем-молодцом. А ловко это унего получилось про систему-то! Ловко и очень по-телевизионному!..

– Кстати, вы разговаривали с врачом, который лечил ЕвгенияИвановича? – Таня заглянула в свои бумаги. – Профессором Долговым? Встречались?

– Как же, – племянник даже немного фыркнул носом, вот дочего приободрился. – Станет он со мной встречаться, профессор! Конечно, нет!

– А вы делали такую попытку?

– Я?! Да нет… вообще-то не делал, но все равно, вы жезнаете, как у них, у врачей! Рука руку моет, и все такое!

– Цеховая солидарность, – поддал жару депутат Шарашкин. –При советской власти, когда и лечили, и учили бесплатно, да еще путевки давалив здравницы…

Таня не стала слушать.

– Анатолий, книгу вашего дяди «Девять жизней» читали представителивласти? Ну, тот же генеральный прокурор? Или, может быть, бизнесмены, чьи именаупомянуты в романе?

– Я не знаю…

– То есть реакции на публикацию нет никакой? Мы перваяпрограмма, которая заинтересовалась этой книгой?

– Нет правды! – грянул Шарашкин. – И ваша программа тоже…

– А врачи совсем распустились! – закричали с левой трибуны.Таня нашла глазами кричавшего и быстро посмотрела на огромный студийныймонитор, висевший под потолком, чтобы убедиться, что камера его тоже нашла. –Не лечат, а калечат, и управы на них нет никакой! Ни-ка-кой! Только деньги избольных тянут!

– И «Скорую» не дождешься! – поддержали с центральнойтрибуны.

– Вымирает народ! Русский народ на грани вымирания, иврачи-убийцы тому только способствуют! – Шарашкин приподнялся с места и опятьстал наливаться краснотой. – Никакого ядерного оружия не надо, нас с вами и таквсех изведут, врачи постараются! Уже почти извели! Мутанты всякие появились,уроды, а они все одно талдычат: врачебная ошибка, врачебная ошибка!.. Это Западна нас накинулся, происки всякие…

– Василий Иванович, угомонитесь, – попросила Таня.

«Я его вывожу, – деловито сказал в наушнике режиссер. –Продолжай про наследство и про медицину. Скажи, что на следующую программу тыпригласишь этого профессора и главврача больницы, где писатель помер!»

Депутат вдруг умолк, хотя продолжал говорить, но в огромнойстудии без микрофона голоса совсем не слышно, только некое отдаленное кваканье.

– Уровень здравоохранения в нашей стране, конечно же, оченьнизкий, – продолжала Таня, – и мы не раз в нашей программе об этом говорили,но, пожалуй, впервые у нас есть возможность разобраться в таком… своеобразном«деле врачей» до конца. Кто виноват в гибели писателя Грицука? Какие-то темныесилы, которые он разоблачает в своей книге? Олигархи, которых он называетбандитами и шпионами? Или, может быть, речь снова идет о врачебной ошибке?Банальной врачебной ошибке, которая стоила жизни абсолютно здоровому человеку?

– Дайте сказать! Дайте мне сказать! – неслось с трибун.

«Очень живенько, – прокомментировал режиссер в наушнике. –Закругляйся!»

Таня виртуозно закруглилась, закончив как раз тем, чем идолжно было закончиться, – обещанием призвать к ответу врачей, – грянуламузыка, потом упала тишина, и свет погас.

Таня неотрывно смотрела в камеру.

– Всем спасибо, – на всю студию сказал радостный голос. –Съемка окончена, вы свободны!

Таня кубарем скатилась со ступенек и ринулась за декорацию.Как правило, после программы к ней выстраивалась очередь за автографами, анынче у нее не было сил их давать.

Она вбежала в гримерку, плотно прикрыла за собой дверь,поискала глазами бутылку с водой, не нашла и попила прямо из чайника. Противнаятеплая вода тоненькой струйкой полилась на костюм.

– А, чтоб тебя!..

И в это время зазвонил ее мобильный.

– А, чтоб тебя! – огрызнулась Таня еще раз и схватилатрубку. За телефоном поволочился шнур зарядки, который она не видела, снес состола какие-то бумаги, и она присела, чтобы их собрать. В дверь в это времяпротискивалась гримерша Аллочка и сильно стукнула Таню по голове.

– Але! – простонала Таня в телефон.

– Ой, Танечка, прости меня, прости, я тебя не видела!

– Срочно зайдите ко мне, – ледяным тоном приказал в трубкегенеральный продюсер Первого канала. – Что это еще за фокусы с генеральнымипрокурорами и министрами?! Вы что, обалдели там все?! И книга!.. Вы ее хотьчитали?!

– Но… генеральный…

– Срочно, Таня. Прямо сейчас. И продюсер пусть зайдет. Ирежиссер.

На границе ему пришлось простоять почти час. Долгов никогдане понимал, почему так выходит?..

В Париж можно въехать и выехать из него за пять минут –пограничник смотрит в паспорт, потом смотрит на тебя, ставит фиолетовый штамп,и готово! За те же самые пять минут можно въехать в Барселону, Мадрид,Франкфурт, Женеву и на Мадагаскар! Видимо, там всех ждут, на этом чертовомМадагаскаре! И пограничные окошки все работают, а если народу много, так еще идополнительные открываются, а на родине, на этой самой границе, можно жизньположить, и не для того, чтобы выехать, а для того, чтобы въехать! Как будтогражданин великой страны, только вступая на ее территорию, уже долженпогрузиться в ожидающие его трудности, непреодолимые препятствия, непроходимыедебри, проникнуться, так сказать, духом!..

Долгов проникался духом, вздыхал, переминался с ноги на ногу– новые ботинки, купленные в Берлине от тоски, жали невыносимо. Он попробовалдаже почитать, но не смог. Очередь двигалась неравномерно, скачками, уставшиепосле перелета люди нервничали и перебрехивались с «сильно уставшими», которыеедва держались на ногах после принятого на грудь спиртного, заваливались надругих и норовили или прилечь на пол, или пролезть без очереди. Приходилось всевремя бдеть, чтоб тебя не обошли, во все стороны крутить головой, чтобы непропустить момент, если вдруг откроется дополнительное пограничное окно,ринуться туда и оказаться в очереди если не первым, то хотя бы в первых рядах,присматривать за портфелем, чтобы его не уволокли по ошибке или чтоб никого из«особо уставших» на него не стошнило! Где уж тут читать!..