— А ты вернешься в пятницу, чтобы отвести меня к миссТилли? — спросила она, глядя на маму огромными зелеными глазами, в товремя как Алекс пыталась восстановить самообладание.

— Я попробую, детка, я тебе обещаю, — хриплымголосом произнесла она, прижимая к себе дочь и молясь, чтобы не произошлоничего ужасного. Может быть, доктор Герман ошибается и ей повезет. Прощание сАннабел заставило ее почувствовать себя очень беззащитной и испуганной. —А ты обещаешь мне быть хорошей девочкой и не расстраивать папу и Кармен? Я будупо тебе очень скучать.

Гораздо больше, чем она думала, сказала себе Алекс,задыхаясь от слез. Но и биопсия, и то, что за ней могло последовать, должныбыли спасти ей жизнь. Она хотела быть с Аннабел как можно дольше. Всегда.

— А почему ты уезжаешь, мама? — грустно спросилаАннабел. Казалось, она почувствовала, что Алекс чего-то не договаривает.

— Потому что мне нужно. Для работы. — Это звучалонеубедительно даже для ее собственных ушей.

— Ты слишком много работаешь, — мягко сказалаАннабел. — Когда я вырасту, я буду заботиться о тебе, мама. Я тебе обещаю.

Аннабел была настоящим ангелом, и Алекс с болью в сердцедумала о том, что им придется на некоторое время расстаться.

Мысль о том, что завтра утром она уйдет от своей дочурки внеизвестность, разрывала ей сердце, и она еще долго прижималась к Аннабел,прежде чем наконец выключила свет и отправилась готовить обед для них с Сэмом.

Но Алекс очень нервничала и была невыносима. Она могладумать только о том, что ей предстоит. А Сэм в течение всего обедадемонстративно обходил эту тему. Закончив есть, он отправился читать какие-тоотчеты, а Алекс еще раз зашла в спальню Аннабел. Ей хотелось немного полежатьрядом со спящей дочерью, почувствовать на щеке ее кудряшки и сладкое дыхание.Потом, стоя в дверном проеме, Алекс подумала, что девочка похожа на маленькогоангела.

Она вошла в свою собственную спальню с молитвой на устах,чтобы завтра в больнице произошло чудо. Ей хотелось только одного — жить, дажеесли ради этого придется пожертвовать грудью.

Сэм спал перед экраном телевизора, когда она наконецскользнула в кровать. У него тоже была тяжелая неделя — к ним приезжали сделовым визитом арабы из Саудовской Аравии. Но он мог бы сказать ей хоть однотеплое слово по поводу того, что ей предстояло утром. Не обидеться на него былоневозможно. Целый час она пролежала в кровати, мечтая и не решаясь заговорить.Сэм наконец зашевелился, но только для того, чтобы снять джинсы и джемпер илечь рядом с ней.

— Сэм? — ласково позвала она. Ей хотелось, чтобыон проснулся, чтобы поговорил с ней, обнял ее, даже занялся с ней любовью, ноон был где-то далеко, за миллионы миль от нее, полностью равнодушный к еепроблеме.

— М-м-м?

— Ты спишь? — Было ясно, что он спал. Алекс хотеларазбудить его, но растолкать мужа было невозможно. — Я тебя люблю, —прошептала она, зная, что он ее не слышит. Он не слышал ничего, он был в своемсобственном мире — слишком далеком, чтобы помочь своей жене или хотя быпризнать, что с ней происходит что-то страшное. Сэм просто боялся втягиватьсяво все это, и Алекс это знала. Но такой одинокой, как сейчас, она себя не чувствоваланикогда. В каком-то смысле он бросил ее на произвол судьбы.

Отправившись перед сном в ванную, она обнаружила то, чего ейхотелось меньше всего. Вопреки их попыткам двухнедельной давности, вопрекигормонам, которые она пила, у нее началась очередная менструация. Теперь ееждали только биопсия и, возможно, операция. Но не ребенок.

На следующий день Алекс проснулась в шесть утра и некотороевремя бесцельно бродила по дому. Она поставила вариться кофе для Сэма, сделалакакие-то приготовления к завтраку и пошла проведать мирно спящую Аннабел. Сэмтоже еще спал, и смотреть на них обоих было очень странно. Через полчаса онауйдет из дома — на несколько часов или несколько дней — чтобы выиграть илипроиграть битву, которая может стоить ей жизни. Это просто не укладывается вголове, думала она, стоя в дверях детской. Как же она расстанется со своеймаленькой девочкой? Что с ними будет? Только сейчас до нее начало доходить, чтоже произойдет с ней этим утром.

Алекс не стала ничего есть и пить, хотя ей очень хотелоськофе. Стоя в ванной с зубной щеткой в руках, она внезапно почувствовала, как кглазам подступают слезы. Больше всего на свете ей сейчас хотелось убежать,спрятаться от всего этого, но от предавшего ее собственного тела скрыться былоневозможно. Так и стояла она, глядя в зеркало, и слезы, которые уже не было силсдерживать, свободно бежали по ее щекам.

Отложив щетку, она опустила бретельки своей ночной рубашки.Шелковая сорочка беззвучно упала на пол, и Алекс увидела в зеркале свои небольшиеплотные груди, которыми она всегда гордилась. Левая грудь была немного большеправой.

Алекс вспомнила с улыбкой, что Аннабел всегда предпочиталабольшую грудь меньшей, когда Алекс ее кормила. Смотреть на свое симметричное иизящное тело было приятно — Алекс была длинноногая, с тонкой талией и хорошейфигурой, и никогда не предпринимала никаких особых усилий, чтобы все этосохранить. Но что будет сегодня? Что, если ей через несколько часов отрежутодну грудь? Изменится ли она? Может ли случиться так, что Сэм больше никогда незахочет ее изуродованное тело? Ей хотелось поговорить с ним об этом, услышатьот него, что ему совершенно не важно, сколько у нее будет грудей. Она нуждаласьв этих словах утешения, но ее муж был не в состоянии даже разделить ее тревогу,постоянно твердя, что у нее все в порядке и что она просто мнительна.

Внезапно Алекс зарыдала — она осознала, что с ней можетпроизойти. Раньше она не могла вообразить этого в полной мере. Потеря грудибыла вполне приемлемой ценой за жизнь, если уж она встала перед таким выбором,но ей все равно не хотелось ее терять. Трудно было свыкнуться с мыслью, что еетело будет деформировано, что она станет похожа на мужчину и вынуждена будетприбегать к услугам пластической хирургии. Ничего этого ей не хотелось. Ибольше всего ей не хотелось терять грудь и болеть раком.

— Доброе утро, — сонно сказал Сэм, залезая под душза ее спиной. Он вошел в ванную незаметно, не увидев, что Алекс плачет. Онанеловко отвернулась от него, словно уже стеснялась своего тела, и завернулась вполотенце.

— Что-то ты сегодня рано встала, — продолжал Сэм.

Просто удивительно! И что это она, действительно, вскочилани свет ни заря? Алекс почувствовала, что ей хочется его ударить. Все топонимание, с которым он всегда относился к ее проблемам, за последние двенедели, казалось, полностью исчезло.

— У меня сегодня операция, — напомнила она; емусдавленным голосом.

— У тебя биопсия. Не преувеличивай, — ответил Сэм,поворачивая кран.

— Когда ты, черт побери, проснешься? — невыдержала Алекс. — Когда ты поймешь, что, в конце концов, происходит?