И еще две группы. В одной — всего два яйца. Ошибки, мутанты.Этим дадут расти, только пока они не начнут вредить остальным — и если ониокажутся неподходящими, их прикончат, так же как вивернов послабее.

Четвертая и последняя группа — цветные, пестрые яйца сободком. Они куда больше остальных, и за ними ухаживают самые опытные и могучиеиз драконих. Это — надежда на будущее. Новые Короли заменят тех, кто умер илиумрет в ближайшем будущем.

Первые яйца начали раскалываться.

Никогда еще верховая езда не причиняла столько боли. ТемныйКонь несся уже даже не галопом — он просто летел над землей. Леди хотеладостичь Пенаклеса как можно скорее и подгоняла Коня, чтобы он мчался со всейскоростью, которую только можно счесть безопасной. Беда была в том, что у Кейбабыли свои взгляды на безопасность…

Однако именно Гвен пришлось в конце концов запроситьостановки и передышки. Она была еще слаба и постоянно разжимала пальцы, едва непадая с коня. И только невообразимая ловкость Вечного удерживала обоихсмертных, не давая им свалиться. Замедлившись до рыси, он дал Кейбу возможностьпомочь Леди.

Они уже добрались до открытой дороги — таких было немного вдраконьих землях. Темный Конь направился к небольшой дубовой рощице в сторонеот дороги. Гвен распаковала мешок и достала еду. Кейб ухватился за бурдюк сводой. И они уселись под деревья, пока их «транспорт» бродил. В стороне.

Гвен с наслаждением откинулась:

— Какая же я дурочка! Даже зеленый новичок знает, когда пораостановиться и дать себе отдых.

— У меня все тело болит, — откликнулся Кейб.

Они поделили еду. Кейб вгрызся в коврижку и с удивлениемубедился, что, хотя вкус ее оставлял желать лучшего, силы вливались визмученные мышцы с каждым кусочком. Он поинтересовался у Гвен, что это такое.

— Хлеб эльфов. Съешь побольше — и сможешь одной левойпобороть всю армию Императора.

Кейб едва удержался от того, чтобы не выплюнуть очереднойкусок.

Гвен рассмеялась и с улыбкой обвела взглядом рощицу.

— Мы с Натаном так любили пикники. Тогда мы чувствовали себянормальными людьми, а не высшими волшебниками. Хотя интересно, как обычные людизащищаются на пикнике от драконов? И муравьев.

— А кто была моя бабушка? — Он запнулся, увидев выражение еелица. — Если не хочешь, не говори…

Она снова улыбнулась, и Кейб просто обалдел от ееочарования. До него вдруг дошло, что по возрасту колдунья годится ему как раз вбабушки…

— Я повстречала Натана, когда была девчонкой-ученицей. Моейучительницей была старая лесная ведьма. Она и жена Натана, леди Ашрилла, былихорошими подругами. Ведьма Тика даже помогала ей, когда родился Азран. — Еелицо затуманилось. — Рождение его убило мать. Натану надо было еще тогдаподумать о том, к чему может прийти его сын.

Кейб не ответил, но призадумался насчет своей новообретеннойсемьи. Она не казалась особо дружной. Сын против отца… Уж не повторится ли этозаново?

Гвен не заметила его отсутствующего взгляда.

— Я была восхищена возможностями Натана. Цвета его былиярче, чем я когда-либо видела. Цвета — я тебя скоро научу их видеть — этоистинная сущность любого мага. Пока он не обучен, они обычно тусклые. Чтовыберет волшебник — тьму или свет, — определит радугу. У Азрана цвета серые ичерные.

Темный Конь всхрапнул, но промолчал.

— Тика смогла научить меня немногому, но она понимала, чтовозможности у меня большие. И вот она попросила помощи у великого мастера.Знаешь, какое зрелище — такой величественный чародей в синих одеждах глядитсвоим суровым взглядом из-под капюшона на тощую, дрожащую девицу. Вот тогда,наверное, я в него и влюбилась. Его старший сын, Дейн, как раз заканчивалученичество и должен был отправляться к другому мастеру из-под отцовскогокрыла. На его место в ученики он избрал меня. Я делала что могла, чтобы необмануть его ожиданий. И чуть не убила саму себя своими стараниями. Я быстроучилась, но стоило это мне многого.

Оба давно забыли о еде.

— Однажды, когда я изводила себя каким-то обыкновеннымзаклинанием, ко мне в комнату явился Натан. Лицо у него было такоепечальное-печальное, и я подумала, что он меня сейчас выгонит. А он сел рядомна стул и заговорил. О своей жене, о Королях-Драконах, своих мечтах и… моембудущем. Создал у меня на глазах женский образ. — Она улыбнулась своимвоспоминаниям. — Я тогда думала, что это самая красивая женщина, какая толькоесть на свете, и решила, что это его покойная жена. И спросила об этом.Оказалось — это я, только после того, как мои силы получат полное воплощение. Ябыла потрясена. У Тики никогда не было такой мощи. Он же наклонился и поцеловалменя. Просто поцеловал — и все. И вышел. А я смотрела на него молча, какдурочка. Леди жестко посмотрела Кейбу в глаза.

— Только гораздо позже я узнала, что перед этим он получилизвестие о том, что сын его Азран убил собственного брата.

— А что… что сделал Натан? — выдавил из себя Кейб.

— Сделал? Попытался простить. Привести его назад к свету. Ноэто ему не удалось. Азран погряз уже слишком глубоко. Своих учителей он успелсделать рабами. А еще он нашел искателей. И подчинил их.

— Искателей? Эта птица — ты назвала ее искателем?

— Вот именно. Никто не знает, откуда они взялись. Онидревнее драконов. Гораздо древнее. Они жили где-то около Адской Равнины. Малокто их раньше видел, и еще меньше дожило до того, чтобы об этом рассказать.

— А что они такое?

— Говорят, когда-то именно они правили этой землей. А теперь— ищут. Всегда и везде ищут информацию. Никто не знает зачем — думаю, это иАзрану неизвестно. Он их поработил, но едва ли изучил. И с них навернякаприходится не спускать глаз.

Припомнив силу и ловкость твари, Кейб поежился и кивнул.

— Я поняла, — продолжала леди Гвен, — что слишком изводиласебя. Натан не требовал такого напряжения. И вообще мои уроки стали казатьсяпосле этого разговора простыми, проще некуда. Я старалась точно следовать егословам, и ошибок становилось все меньше и меньше. Скоро я начала понимать, чтопонемногу обретаю мощь. Через три года я была как та картинка. И тогда Натансказал, что любит меня.

Ее глаза вспыхнули, глядя куда-то в пустоту. Она забыла онастоящем — даже о присутствии Темного Коня. Потусторонний скакун все ещеприкидывался пасущимся, но Кейб заметил, что делает он это очень тихо. Черезминуту она моргнула, вытерла одинокую слезу и продолжала: