всегда на страже закона — и здесь процессуальные сроки установил. Интересно только, что ты успеешь сделать за десять суток?

— Начальству виднее, хорошо, что вообще добро удалось получить.

— Катавасию на острове со всей той нечистью я Маткову проверить поручу, — поморщился Квашнин. — Он теперь заместителем по оперативной работе в райотделе у Игралиева. Пусть выяснит, что это за могильщики на заброшенном острове объявились. Однако меня беспокоит другое — как в ту компанию Шорохов попал?

— Инспектор рыбохраны?.. И не сомневайся, Аркадий его чётко опознал.

— При мне он, помнится, в общественных помощниках бегал у Игралиева. Быстро карьеру сделал.

— А Выдрин? Этого работника БХСС я вычислил тоже по словесному портрету, сделанному Аркадием. Что знаешь об этом субчике?

— Этого сам Каримов опекал. Он его и в школу милиции учиться пристроил, а после учёбы в городе работу нашёл да не где-нибудь, а в рыбном отделе. Вот уж оттуда Выдрин к нам рыбным отделом командовать перешёл. Улавливаешь, как скакнул человечек Каримова — из рядовых инспекторов — и сразу в начальники! Теперь подчинён только Игралиеву. И с Бордановым, секретарём райкома, они общий язык нашли сразу, прямо гнёздышко свилось.

— Всё возвращается на круги своя, — подвёл я черту.

— Ладно. Ещё не вечер, — буркнул Квашнин. — Рассказывай, какие уголовные дела тебя интересуют?

— Давай-ка подумаем вместе, майор, — обрадовался я заметной перемене настроения приятеля. — Моя версия основана на том, что Шорохов, Выдрин и их подельники, изымая похищенную икру у браконьеров, сбывают её Астахину, прикрываясь фиктивными протоколами об уничтожении конфиската путём закапывания в землю. Для этого и выбран остров, пользующийся дурной славой у населения, куда носа никто не суёт ни днём ни ночью.

— С Рудольфом Астахиным, этим рыбным дельцом у Шорохова с Выдриным старые связи. Я остерегал Шорохова, советовал ему прекратить якшаться с Рудольфом, молва тёмная шла об их криминальных делишках, ещё когда я у Каримова в замах пахал.

— И что же?

— А как с гуся вода! Поэтому я и гнал их подальше от рыбохраны, но с Каримовым, ты знаешь, не поспоришь. Теперь Игралиев заправляет всем, так что положение не изменилось.

— Понимаешь, как они развернулись! Откровенный беспредел творят! Фальшивые протоколы об уничтожении икры подшивают в дела, икрой небескорыстно делятся с Астахиным, а для отвода глаз ямы на островном кладбище роют, бросая туда на всякий случай разный хлам, остатки порченой икры, если вздумается кому проверить. Однако умников не находится, и им всё сходит с рук.

— Вор на выдумки горазд, но и на крутую гайку есть болт с хитрой резьбой, — побагровел Квашнин. — Матков не подведёт. Я ему задачу втолкую, как Шорохова с Выдриным взять так, чтобы генерал пары не раздувал. А вот как ты со своей задачей справишься за десять дней? Тебе же какую огромную кучу уголовных дел придётся утюжить!..

— Не впервой, — отмахнулся я. — Дела мне понадобятся лишь с протоколами, где конфискат уничтожался на том приметном острове.

— Уверен? — засомневался Квашнин. — А ты не допускаешь мысли о том, что для тёмных своих делишек эта мразь не чуралась мест и поближе?

— Рассуждать можно до бесконечности. И твоя версия имеет право на существование. Но раскрутить бы то, что уже очевидно. Задержит Матков хищников, развяжут они языки под давлением улик, тогда и откроются перспективы. Хорошо?

— Пока хорошего мало.

— Давай разберемся по территории, — подтолкнул я приятеля. — У тебя карта области имеется?

— Найдётся. У нас этого добра в каждом кабинете хватает.

Он раздвинул шторки на одной из стен кабинета, и моим глазам открылась карта.

— Начальство заботится, — обвёл он карту рукой. — Остров с нечистой силой не терпится узреть?

— Точно.

Квашнин всмотрелся в карту и ткнул пальцем в маленькую точку:

— Вот ваше страшилище.

— Такой махонький? — присоединился я к приятелю. — Мизинцем накрывается… А когда мы по нему марш-бросок устраивали, я взмок и башмаки вдрызг разбил. Выбросить пришлось штиблеты-то.

— Не веришь? Соотнеси с масштабом и подсчитай.

— Дай-ка посмотрю, какие ещё районы к этому островку ближе?

— А чего тут смотреть? — выпрямился Квашнин. — Мне не спутать! Остров в границах нашего района.

— Не горячись, Петро. У нас с тобой осечек не должно быть, — попытался я успокоить приятеля. — По воде с островом ещё один район соседствует, Камызякский.

— Ну и что?

— А то, любезный мой Пётр Иванович. Мне потребуются уголовные дела из этих двух районов.

— Смилуйся, золотая рыбка! — не на шутку разволновался Квашнин. — Ты представляешь, какой это объём работы?

— Не пугайся раньше времени. — Я стал загибать пальцы. — Прежде всего, нужны дела о хищениях рыбных запасов и браконьерстве.

Квашнин попытался возразить, но я продолжал:

— Освобождаемся от дел, которые суд прошли. По ним приговоры вынесли, нет необходимости их изучать. Там судьи всё проверили.

Квашнин с иронией долго изучал мою физиономию, хмыкнул, но почесал затылок и не нашёл ничего лучшего, как безнадёжно подытожить:

— Выходит, чего в земле вы с Аркадием найти не смогли, тебе в бумажках уголовных дел отыскать надо?

— Вот именно.

* * *

Второй день, не выходя из кабинета Квашнина, я занимался уголовными делами, которые свозили мне следователи из районных отделов милиции. Шёл восьмой час вечера, кофе мой остывал, но я надеялся дождаться приятеля, Квашнин обещал возвратиться. На столе от горы дел оставалось несколько томов, настроение моё поднималось по мере того, как уменьшалась горка. Я даже задался целью — закончу и примусь со спокойной душой за кофе. Раньше девяти часов я Квашнина не ожидал, тот сам себе устроил командировку в райотдел милиции, которым когда-то командовал.

Завершалась наша аналитическая работа. Оставалось совсем ничего, но финал обескураживал: что бросилось бы в глаза, сеяло бы гениальные догадки на заданную тему, не находилось… Можно ли найти в бумагах уголовных дел такое, что тайно хоронили, закапывали, уничтожали? При этом закапывали таким образом, чтобы на земле не оставалось никаких следов… Прямо абракадабра какая-то! Пойди туда, не знаю куда и принеси то, не знаю что. В детской сказке значилась такая задачка. Наша была посложней.

Миновал девятый час… Завершив мытарства, я, довольный и удовлетворённый, отодвинул тома уголовных дел, принялся за холодный кофе. Квашнин не подавал вестей. Что-то задерживало моего приятеля. Наступала пора уходить. В Управлении внутренних дел после девяти вечера даже для начальников отделов рабочее время кончалось. На местах оставались лишь дежурные службы. Тем более мне, чужаку, здесь нечего делать. У дверей меня остановил звонок телефона.

«Брать трубку, не брать, — размышлял я. — Ключи от кабинета Квашнин мне оставил, но сам звонить не собирался. Впрочем, нет правил без исключений». И поднял трубку. Звонил дежурный