— Теперь здесь, — сказал Дженкс, подлетая в воздухи опускаясь в новой точке.

Я соединяла точки, прикусив губу, пока пентаграмма не занялапочти все зеркало. Спина затекла, и я выпрямилась.

— Спасибо, Дженкс, — сказала я, и он взлетел, густопокраснев.

— Не за что, — ответил он, опускаясь на плечо Кери.

— Теперь символы, — подсказала Кери, и я потянулась кверхнему треугольнику — осторожно, чтобы не смазать другие линии. — Неэтот! — вскрикнула она раныые, чем я успела опустить мел к стеклу, и явздрогнула. — Левый нижний, — добавила она, улыбаясь — чтобы смягчитьрезкость тона. — Когда чертишь, двигаться надо по часовой стрелке. —Она сложила кулак, глядя в шпаргалку. — Вот этот вот — первый.

Я посмотрела на схему, потом на пентаграмму. Набрав в грудьвоздуху, сжала покрепче мел.

— Да рисуй уже, Рэйч, — заныл Дженкс, и я подуспокаивающий шорох машин по мостовой начертала их все, с каждым следующимсимволом все более и более уверенно.

— Я бы не смогла лучше, — похвалила Кери, и яоткинулась на спинку кресла, шумно выдохнув.

Положив мел, я встряхнула кистью. Всего несколько фигур, норука заметно ныла. Потом я посмотрела на тис, и Кери кивнула:

— Он должен протравить зеркало, если ты зачерпнешь из линиии дашь ауре впитаться в стекло, — сказала она, и я скривилась.

— А это обязательно? — спросила я, вспомнив сосущеенеприятное чувство уходящей от меня ауры. Потом оглядела всю церковь. — Ине должна я при этом быть в круге?

Волосы Кери плавал и в воздухе, когда она наклониласьсоставить наши тарелки в стопку.

— Нет. Зеркало ее не будет брать всю, только кусочек.Это безвредно.

Слова звучали уверенно, но все же… не нравилась мне идеяотдавать даже кусочек ауры. А если тем временем Миниас появится или вызоветменя?

— Ох, дева-заступница, — мрачно сказалаКери. — Ладно, если от этого будет хоть чуть быстрее.

Я скривилась, чувствуя себя глупой курицей, и туг жевздрогнула — Кери черпнула из линии за церковью, буркнула что-то по-латыни ипоставила широкий круг. Вокруг нас замерцал покрытый черным пузырь безвременья,крылья Дженкса застрекотали на тон выше. Кери стояла в самом центре — как всегдаполучается с не начерченными кругами, и я ощущала спиной давление безвременья.Тогда я подалась чуть вперед, а крылья Дженкса загудели на тон выше и онустроился на столе рядом с солонкой. Я знала, что ему не нравится находитьсявзаперти, но я видела нетерпение Кери и решила, что Джейке уже большой мальчики сам попросится выйти, если ему так уж оно невыносимо.

Круг Кери держался только ее волей, без единой проведеннойлинии, созданный лишь ее воображением. Демона он бы не удержал, но я хотелалишь оградиться от неопределенных влияний, пока аура не будет защищать душу.Зачем напрашиваться на беду?

С этой мыслью я заработала возмущенный выдох, когда взяласьза телефон и вытащила из него батарейки — а то входящий вызов может открытьпуть.

— Ты не потеряешь всю ауру, — сказала Кери,отодвигая тарелки.

Ладно, ладно, зато так мне лучше. И как ни нравится мнеКери, как ни уважаю я ее знания, все равно я решила придерживаться отцовскогоправила: никогда не заниматься высокой магией, не поставив вокруг себя защитныйкруг. Думаю, что демонские проклятия тоже под правило подпадают.

Так что куда более уверенно я взяла со стола самодельноетисовое стило и зачерпнула из линии через поставленный Кери круг. Полиласьвнутрь энергия — теплая, приятная, хотя чуть слишком быстро на мой вкус, и янаклонила голову и хрустнула шеей, чтобы скрыть неловкость. У меня началогудеть ци, пальцы на тисе на секунду свело судорогой. Я их разогнула, ипокалывание побежало из середины тела к кончикам пальцев. Никогда раньше ятакого при колдовстве не испытывала, но ведь сейчас я черчу проклятие.

— Все нормально? — спросил Дженкс, и я моргнула,отвела волосы с глаз и кивнула в ответ.

— Линия сегодня какая-то теплая, — сказала я, илицо Кери вдруг стало отстраненным.

— Теплая? — переспросила она, и я пожала плечами.Глаза ее стали далекими и задумчивыми, а потом она пока зала рукой нарасчерченное мелом зеркало.

Я вгляделась в меловые линии и без колебаний потянулась кпентаграмме.

Тисовая палочка коснулась лежащего на коленях стекла, и моя аурас дрожью полилась из меня ледяной водой. От неожиданного ощущения я ахнула,вскинула голову и встретилась взглядом с Кери.

— Кери, она теряет ауру! — крикнул Дженкс. —Уже почти вся вытекла!

Эльфийка быстро справилась с тревогой — но не настолько, чтобыя этого не заметила.

— Все хорошо, — сказала Кери, вставая и нашариваяна столе мел. — Рэйчел, все в порядке. Просто сиди как сидишь. Недвигайся.

Испугавшись, я в точности выполнила это указание, а темвременем Кери внутри своего исходного круга нарисовала еще один и тут жевызвала более надежный барьер. Моя слегка поврежденная копотью аура окрасилаотражение в стекле, л я старалась на него не смотреть. Громко стучал мел постолу, и Кери села напротив, поджав под себя ноги, выпрямив спину.

— Продолжай, — сказала она, и я замялась внерешительности.

— Этого не должно было случиться, — сказала я, и онаподняла на меня глаза — в них читался намек на стыд.

— Все в порядке, — сказала она, отворачиваясь. —Когда я такое делала, чтобы иметь возможность скрыть вызовы Ала, я такойглубокой связи не устанавливала. И допустила ошибку, не поставив надежногокруга. Прошу прощения.

Для гордой эльфийки извинение было очень трудным шагом, и я,зная это, решила не цепляться за чувства типа: «Я же тебе говорила». Я понятияне имела, что я сейчас делаю, а потому и от нее не ждала, что она сделает всекак надо. Но хорошо, что я настояла на круге. Очень хорошо.

Я снова стала смотреть на зеркало, пытаясь сфокусироватьсяна его поверхности и не видеть своего отражения. Без ауры мне было не по себе,голова кружилась, под ложечкой скручивались узлы. Ноздри защекотал запахжженного янтаря, и я, проводя линии контура, прищурилась, увидев по обе стороныстекла дымок там, где тис прожег зеркало.

— А оно так и должно быть? — спросила я, и Керипробормотала что-то позитивно-успокаивающее.

Зрение загораживал рыжий занавес моих распущенных волос, ноя слышала, как Кери что-то шепнула Дженксу, и пикси подлетел к ней. Я ежилась —без ауры ощущала себя голой.

Старалась не глядеть в зеркало, чертя символы и линии, идымка ауры казалась светящимся туманом вокруг моей темной тени-отражения. Накогда-то светло-радостный золотистый цвет ауры наложилась теперь демонскаякопоть. На самом деле, подумала я, закончив пентаграмму и начав первый символ, чернотапридает ей глубины. Как старая патина.