— Что я натворила?

Она медленно остановилась, все еще не глядя на меня. Дженксвисел между нами в воздухе, с улицы доносились дружеские возгласы прощающихсясоседей и гудки клаксонов.

— Ничего, — ответила она. — Уверена, что твояаура вылилась только потому, что вызывала твоя кровь, а не кровь другогодемона, как было у меня, когда я подключилась к его линии, чтобы отвечать навызовы вместо него. Перед тем, как использовать

новое проклятие, нужно дать твоей ауре укорениться какследует, только и всего. Не меньше суток. Так что завтра вечером.

Я ощутила тревогу Дженкса — он тоже услышал в ее голосевранье. Либо она на ходу придумывает причину, почему выплеснулась моя аура,либо она лжет насчет необходимости ждать для вызова Миниаса. Первая возможностьпугала меня до судорог, а вторая просто сбивала с толку. Она не хочет ко мнеприкасаться?

Она повернулась уходить, и я глянула на круг вызова, такойкрасивый и безобидный на вид у меня на кофейном столике. В нем отражался мир,окрашенный в темно-винный цвет.

— Кери, постой. Что, если он сегодня сам появится?

Она остановилась, склонила голову и вернулась назад.Протянув руку над средней фигурой и раздвинув пальцы, она что-то пробормоталапо-латыни.

— Вот, — сказала она, поглядев на менянеуверенно. — Я повесила на него знак. «не беспокоить». Его действиекончится на рассвете. — Это было необходимо, — сказала она, будтосама себя убеждая, но когда я согласно кивнула, ее лицо выразило что-то вродестраха.

— Спасибо тебе, Кери, — сказала я недоуменно, и онавыскользнула в дверь, беззвучно закрыв ее за собой. Я услышала, как шлепают еебегущие ноги по мокрой мостовой, потом стало тихо. Тогда я повернулась кДженксу, который так и висел на месте. — Что все это значит?

— Может, она не хочет признаваться, что не знает, почемуубежала твоя аура, — предположил он, опускаясь ко мне на колено, когда ясела на диван и сдвинула все барахло на край стола. — Или не может себепростить, что чуть не оставила тебя без ауры вне круга. — Он поколебался идобавил: — И она не обняла тебя на прощание.

Я потянулась к бокалу, отпила глоток, ощущая, какподнимается покалывание в моей окрашенной вином ауре, чуть ли не в ответ на товино, что я только что выпила. Потом это ощущение постепенно исчезло.Вспомнилось, как Кери убрала круг, ощущение резонирующего колокола во мне,когда я вызвала проклятие. Ощущение добра. Удовлетворения. Это же хорошо?

— Знаешь, Дженкс, — сказала я устало, — вотесли бы мне кто-нибудь рассказал, что это за чертовщина…

Послеполуденное солнце грело мне плечи — голые, если несчитать бретелек от топа. Ночью был дождь, смягчивший землю, и влажный жарпарил на дюйм над потревоженной землей, и это было приятно. Я воспользоваласьслучаем поухаживать за тисовым кустом в надежде, что смогу сделать зельезабвения, если снова появится Тритон. Все, что мне нужно сейчас — этоферментированный выжатый сок сирени. Изготавливать чары забвения закон незапрещает, нельзя только их применять, но если я применю их против демона, ктоменя осудит?

Тихий стук срезанной ветки, упавшей в маленький котел длязелий, был достаточно отчетлив, и я, обратив лицо к земле, встала на колениперед надгробием, из которого вырос тис, и осторожно просунула руку меж ветвей,обрезая те, что росли к середине растения.

Вчерашняя реакция Кери на мою убежавшую ауру очень мне ненравилась, но теплое солнышко радовало и бодрило. Может быть, я установилакрепкую связь с безвременьем, но ведь ничего не изменилось. И Кери права, мненужен способ, чтобы Миниас мог связаться со мной, не появляясь. Так безопаснее.И легче.

Я скривилась, и вместо прореживания веток принялась выдергиватьсорняки, расширяя круг расчищенной земли. Легче, да. Вот на легком пути обычнои набиваешь шишки.

Глянув, насколько высоко солнце, я решила, что пора объявитьконец рабочего дня и вымыться перед тем, как Кистей повезет меня на курсыводителей. Я встала, отряхнула землю с джинсов и собрала инструменты. Взглядуже не упирался в единственное выветренное надгробие, но охватывал всеокруженное стеной кладбище, за ним — родные Низины, а дальше — самые высокиедома Цинциннати на той стороне реки. Мне здесь нравилось — островок тишины,окруженный жизнью, гудящей как улей.

Я направилась к церкви, улыбаясь и трогая по дороге камни,узнавая их как старых друзей и гадая, какими были те, кого они теперь охраняют.У задней двери церкви порхала стайка пикси, и я направилась к ним,любопытствуя, что там случилось. Легкая улыбка у меня на лице стала шире, когдавспышка стрекозиных крыльев превратилась в Дженкса. Пикси закружился около меня— рабочая садовая одежда ему очень шла.

— Рэйчел, ты уже там закончила? — спросил онвместо приветствия. — Мои детишки помирают от желания поглядеть на твоюработу.

Огибая круг оскверненной земли, окружающей могилу с плачущимангелом, я прищурилась на Дженкса.

— Ладно. Только скажи им, чтобы остерегались сока изсрезанных веток. Он ядовит.

Он кивнул, крылышки превратились в прозрачный круг, и онперелетел так, чтобы мне не смотреть против солнца.

— Они знают. — Он помялся, потом с быстротой,выдаю

щей смущение, выпалил: — Я тебе буду сегодня нужен?

Я подняла глаза от неровной опоры, потом опустила их.

— Нет, а что?

С улыбкой, полной отцовской гордости, роняя с крыльевискорки золотой пыльцы, он ответил довольно:

— Джи.

Я сбилась с шага. Джи — его старшая дочь, она живет теперьчерез улицу вместе с Кери и обустраивает сад, который будет содержать ее и еебудущую семью. Увидев мою тревогу, Дженкс засмеялся:

— Да нет, все у нее хорошо. Но вокруг нее и ее сада сейчасвертятся три парня-пикси, и она хочет, чтобы я с их помощью что-нибудь построил— посмотреть, как они работают, и тогда принять решение.

— Три! — Я перехватила горшок для зелийполовчее. — Боже милостивый. Маталина должна чувствовать себя польщенной.

Дженкс приземлился мне на плечо.

— Наверное, — буркнул он. — Джи никак в себяприйти не может — ей все трое нравятся. Я-то просто умыкнул Маталину и наплевална традиционное ухаживание под наблюдением в течение целого сезона. Джи хочетпостроить стрекозиную хижину — тому бедняге, кто выиграет, она понадобится.

Я попыталась на него взглянуть, но он был слишком близко.

— Умыкнул Маталину?

— Ага. Начни мы прыгать через все обручи, никогда бы неполучили ни палисадника, ни цветочных ящиков.

Я стала смотреть под ноги, будто выбирая дорогу — бояласьляпнуть что-нибудь не то. Он нарушил традицию, чтобы выиграть садик шесть навосемь и пару ящиков с цветами. Сейчас у него обнесенный стеной сад на четырегородских участка — процветает Дженкс. Настолько, что его дети вполне могутпотратить время своей жизни на ритуалы, которые ее разграничивают.