– Я думала, что вы меня хотя бы защитите.

– Каким образом? – поинтересовался он. – Поставить ладонь вкачестве защиты от пули? Я мог спасти только самого себя, что и попыталсясделать.

– Вы всегда думаете только о себе? – сердитопоинтересовалась она.

– Нет. О деле, – очень серьезно ответил он.

– Переоденьтесь, Мартина, мы вас будем ждать, – предложилФоксман, – вам нужно ехать в госпиталь.

Она прошла в другую комнату. Офицер, улыбаясь, забрал оружиеи вышел из здания.

– У вас превосходная реакция, – сообщил Фоксман, – оченьнеплохо для человека, признанного инвалидом два с половиной года назад.

– Я вам говорил, что уже чувствую себя в форме. Незабывайте, что я почти два года живу в горах на свежем воздухе. Правильноепитание, режим дня, физические нагрузки – все это сказалось на моем состоянии.

– Понимаю. Не обижайтесь на нас за подобную проверку. Мыдолжны были убедиться, что вы в хорошей форме.

– Я вас понимаю.

– Сейчас вы на самом деле поедете в госпиталь, пройдетеполный курс обследования. Завтра мы встретимся с вами снова. Отель вамзабронирован рядом с госпиталем. Поужинать можете с Мартиной. Она будет вашим«Вергилием» в этом городе.

– По-моему, я ей не очень понравился.

– Она будет вашим связным, – повторил Фоксман, –постарайтесь найти общий язык. Это нужно для дела. До свидания, господинГусейнов.

Он вышел из комнаты. Почти сразу вошла Мартина. Она успелапереодеться и была теперь в сером брючном костюме. Он взглянул на нее иулыбнулся.

– Что вы улыбаетесь? – поинтересовалась она.

– Сразу видно, что это ваш костюм, – сообщил он, – тотчерный был вам несколько узок. И я увидел шов под мышкой, когда вы спускалисьвниз. Согласитесь, что мне трудно было поверить, что такая элегантная женщина,как вы, носит так небрежно зашитый пиджак.

Она улыбнулась, прикусив нижнюю губу. И вышла из зданияпервой, ничего не сказав. Их автомобиль выехал на этот раз на улицу безо всякихпроблем. Они находились в спокойном сонном северном пригороде Стамбула. Машинавзяла курс на юг.

– Насчет костюма вы правы, – неожиданно призналась Мартина,– я должна была об этом подумать. Но я знала, что его все равно испортят, и мнебыло жалко надевать свой обычный.

– И в результате вы чуть не погубили мою проверку, –усмехнулся Физули.

– В такой момент обычно не думают о костюмах. Больше думаюто собственной шкуре, – сказала она.

Потом они минут десять молчали, пока она не задала следующийвопрос.

– Вы действительно курд? – спросила Мартина.

– Да, – кивнул он, – или вас что-то не устраивает?

– До сих пор не могу понять разницу между турками, курдами иазербайджанцами, – призналась она. – У вас и язык один, и выглядите одинаково,и общая религия.

– Не совсем, – ответил Физули. – Азербайджанцы как этнос –те же турки. Только живущие в Турции – османские турки, а азербайджанцы –огузские. В религии тоже есть разница. Основная часть турков – сунниты, абольшая часть азербайджанцев относится к шиитам. Что касается курдов, то онижили в этих местах задолго до прихода тюркских племен. Когда Оттоманскаяимперия распалась, было принято решение о создании Курдского государства настыке Ирака, Сирии и Турции. В августе двадцатого года был подписан Севрскиймирный договор, по которому на востоке Турции создавалось довольно большоекурдское государство. Кстати, по этому же договору вся северо-восточная частьТурции отходила дашнакской Армении, а Измир и прилегающие районы передавалисьГреции. Турцию просто превращали в полуколониальный обрубок, когда все южноепобережье отдавалось под опеку Франции и Италии. Но благодаря Мустафе КемалюАтатюрку и кемалистской революции, которая произошла в Турции, этот договор такникогда и не вступил в силу. Новая турецкая армия разгромила армянские войскана востоке и греческие на западе. Нужно сказать, что туркам тогда очень помоглаСоветская Россия – золотом, поставками вооружений, боеприпасов, военной миссиейФрунзе.

В результате в самой Армении тоже произошел революционныйпереворот, а в Греции король отрекся от престола и почти все правительствообвинили в измене, повесив премьера и несколько министров. Турки вернули себенезависимость и свою родину, а курды на целый век потеряли даже возможностьмечтать о собственной независмости. Они начали борьбу за свое освобождение.Такой краткий экскурс в историю.

– Ясно. Я могу спросить вас, кем вы себя больше ощущаете?Курдом или азербайджанцем?

– От рождения я был курдом, но в Азербайджане мы считалисьгражданами одной страны, и многие записывали себя в паспорте как азербайджанцы.Не только курды, но и таты, талыши, лакцы… Я считал себя азербайджанцем, нопомнил, что я курд. И не ощущал какого-либо противоречия.

Снова наступило неловкое молчание.

– А я сразу понял, что вы чешка, – признался Физули, – у васочень характерный восточнославянский акцент.

– Вот так можно себя выдать, – усмехнулась Мартина, – теперьбуду ругаться на других языках.

– Вы знаете другие языки, кроме русского и турецкого?

– Конечно. Еще польский, английский, немецкий. Достаточно?

– Вполне. Вы настоящий полиглот, – кивнул он.

Она взглянула на него, покачав головой, затем не оченьгромко спросила.

– Я слышала, что вы тоже знаете несколько языков?

– Думаю, что мистер Фоксман знает обо мне все, – ответилФизули.

– Я не заглядываю в его документы, – ответила Мартина.

– А я не хотел вас обидеть, – сказал он.

– Вы еще не поняли, что меня трудно обидеть?

– Мои познания гораздо более скромные, – признался он, –Русский и азербайджанский были родными языками. Я учился в русской школе.Разумеется, знаю турецкий, он практически не отличается от азербайджанского. Нуа еще восточные языки – арабский и фарси. Я закончил восточный факультет нашегоуниверситета. Потому мне предложили работу в органах безопасности, учитывая моизнания восточных языков. Но все это вы наверняка знаете.

– Вы все время путаете меня с Фоксманом, – возразилаМартина.

– Больше не буду, – пообещал он.

Компьютерную томограмму и энцефалограмму ему сделалидовольно быстро, затем начались более детальные исследования. Рентгеновскиеснимки делали уже в самом конце, когда в госпитале практически не осталосьлюдей. Поздно вечером Мартина привезла Физули в какой-то небольшой ресторан,где они должны были поужинать. Когда она делала заказ, он не проронил ни слова.Когда официант отошел от них, она спросила: