– Еще раз спасибо, но мне на самом деле не хочется.

Она нахмурилась, но кивнула горничной – и та направилась вдом. За выпивкой для Мэви, наверное.

– Терпеть не могу пить одна, – снова сказала Мэви.

– Но ведь твой муж должен быть где-то поблизости?

– С Гордоном вы потом познакомитесь, когда закончим сделом. – Теперь она была серьезна, никакого поддразнивания.

– Так что за дело? – спросила я.

– Дело конфиденциальное.

Я покачала головой:

– Мы это уже проходили с твоим гонцом у меня в офисе.Где я, там и мои стражи. – Я взглянула на ее собственную живуюстенку. – Уверена, что ты меня в этом понимаешь.

Она нетерпеливо кивнула.

– Да-да, понимаю, но не могут ли они отсесть слегкаподальше, чтобы мы могли немножко поболтать... о своем, о девичьем?

Я подняла брови при этих словах, но воздержалась откомментариев. Посмотрела на Дойла и Холода.

– Как полагаете, мальчики?

– Думаю, мы можем посидеть у столика в тени, пока вы смиз Рид будете беседовать... о своем, о девичьем. – Дойлу удалось вложитьбездну недоверия в последнее словосочетание.

Я спрятала улыбку, отвернувшись к Китто. Гоблин не собиралсяпокидать меня даже ради тени от зонтика, я и спрашивать не потрудилась.

– Дойл и Холод уйдут к столику, но Китто останется сомной.

– Это неприемлемо, – покачала головой Мэви. Япожала плечами.

– Это максимум, на что ты можешь рассчитывать, еслинастаиваешь на пребывании на открытом пространстве.

Она склонила голову набок.

– Это ужасно невежливо для принцессы сидхе. Ты вообщеневероятно невежлива, если не сказать груба, для принцессы крови.

Я поборола желание оглянуться на Дойла.

– Я могла бы напомнить, что меня воспитывали люди.

– Могла бы, но я не поверю, будто причина в этом. –Ее голос был очень тихим и почти злым. – Будь ты настолько человеком,Богиня и Консорт не одарили бы тебя своей милостью так сильно, как япочувствовала всего несколько минут назад. – Она вздрогнула и плотнеенатянула халат на плечи. Было около 80 градусов[9] – мягкаятеплая погода. Если она и мерзла, то не от того холода, с которым могсправиться халат.

Мой поклон был лучшим из тех, что можно отвесить, сидя вшезлонге.

– Благодарю.

Она тряхнула головой, так что волна длинных золотистых волосскользнула по ее телу.

– Не благодари. Я вовсе не испытываю благодарности зато, что ты сотворила со мной.

Я хотела уже сказать, что это все было неожиданным для меня,но вовремя остановилась. До меня дошло. Мэви использовала магию намеренно –чтобы склонить меня на свою сторону. Это было смертельным оскорблением междублагородными сидхе. Мы никогда не пользовались подобными трюками по отношениюдруг к другу. Ее поведение ясно доказывало, что она считала меня низшей иполагала, будто правила знати сидхе ко мне не относятся.

Она смотрела на меня выжидательно, и я поняла, что молчуслишком долго. Я сумела выдавить улыбку.

– Сидхе столетиями пытались отгадать, почему ты наспокинула.

– Я не покинула двор, Мередит. Меня изгнали.

О, наконец что-то интересное для меня.

– Твое изгнание было страшилкой для всей молодежиБлагого Двора. "Не угодишь королю – кончишь, как Конхенн".

– Значит, так они думают? Что меня изгнали за то, что яне угодила королю?

– Если на то пошло, именно так сказал король. Что тыему не угодила.

Она рассмеялась, и в ее смехе было столько издевки, что онпричинял почти физическую боль.

– О, это можно и так описать, но неужели никто незадумался, что ссылка настолько строгая была несколько чрезмерным наказанием затакой проступок?

Я кивнула.

– Мне говорили, что кое-кто задавал такой вопрос. Утебя было немало друзей при дворе.

– Союзников. Настоящими друзьями придворные не бывают.

Я ей поверила на слово.

– Как скажешь. У тебя хватало союзников, и мнеговорили, что они спрашивали о твоей судьбе.

– И?.. – В этом коротком слове было чуть многоватонетерпения.

Кажется, ей действительно хотелось это знать. Я подумала, несказать ли: "Ответь на мой вопрос, и я отвечу на твой", но это былобы грубовато. Нет, здесь стоило действовать потоньше. Тонкость никогда не былаприсуща моей природе, но я научилась. В конце концов.

– Меня избили за то, что я о тебе спросила, –сообщила я.

Она удивленно моргнула.

– Что?

– Еще ребенком я поинтересовалась, почему тебя изгнали,и король собственноручно избил меня всего лишь за один вопрос.

Она выглядела озадаченной.

– И никто не задавал этот вопрос раньше?

– Задавали, – ответила я.

Выражения ее лица было достаточно, чтобы побудить меняпродолжить, но я удержалась – и не закончила мысль. Я боялась дать ей увестиразговор в сторону, я хотела знать причину ее изгнания. Она хранила молчаниесотню лет, и я не ожидала, что она с легкостью нарушит его теперь.

– Ко времени моего появления при дворе спрашивать ужеперестали.

– Что случилось с моими союзниками?

Это был прямой вопрос. Я больше не могла притворяться, чтоне понимаю.

– Король убил Эмриса. После этого спрашивать о тебебоялись.

Не могла бы сказать наверняка, но кажется, она побледнелапод своим золотистым загаром. Мэви быстро отвела взгляд, но я успела заметить,как широко раскрылись у нее глаза. Она поднесла ко рту стакан, но он оказалсяпуст.

– Нэнси! – крикнула она.

Горничная появилась почти как по волшебству. В руках у неебыл поднос с парой солнечных очков в белой оправе и ромом в высоком стаканетемного стекла. Через руку были перекинуты три купальных костюма. Оченьдорогих, красивых и... крошечных. Едва ли не любой комплект моего бельяприкрывал больше, чем эти купальники, а белья у меня было много и разного.Выглядели они вполне обычно, хотя и элегантно, но внешнему виду в таких случаяхдоверять нельзя. На одежду можно наложить чары, которые подействуют, толькокогда ее наденут. Среди таких заклинаний есть и весьма неприятные. Я впервыезадумалась не о том, хочет ли Мэви быть принятой к нашему двору, а о том, нетли среди благих таких, кто хочет моей смерти? Может ли моя смерть заслужить ейпрошение? Только если моей смерти хочет сам король. Но, насколько я знаю,Таранис меня не любит, но и не боится – так что моя смерть ему безразлична.