страна погоны доверила. Не артачься. Выписывай подполковнику Куприянову командировочное удостоверение и пожелай удачи в Москве».

Габашидзе продолжал сидеть неподвижно. Михаил Ревазович с тяжёлым сердцем вспоминал тот злополучный день, когда погибла вся семья инкассатора Пустовойтова. Тогда молодой опер Миша Габашидзе не придал значения опасениям важного свидетеля. Дело было в том, что после вооружённого нападения на инкассаторов, Пётр Пустовойтов чудом выжил. Пули бандитов пощадили мужчину. После операции Петр очнулся и рассказал следователю о нападении. Он хорошо запомнил приметы одного из нападавших. А вот второго, того что стрелял в него, он видел в лицо.

– Они же спрятали лица, как вы увидели его? – удивился следователь.

– В том то и дело, – сильно ослабшим голосом говорил инкассатор. – Сейчас объясню. На нас напали двое. Они прятались за машиной. Мы с Пашкой вышли из магазина, направились к машине. Там было-то всего метров десять. Вдруг хлопки. Пашка упал как подкошенный. Я машинально пригнулся. Тут почувствовал, как припекло прямо над ухом. Сразу не понял, что это пуля мне причёску подправила. Вижу, в меня целится человек в кепке и с серой косынкой на лице. Он руку положил на капот. Короткий рукав у него был. Вот здесь на руке, чуть выше локтя наколота голова клоуна.

– Клоуна? – переспросил удивлённо следователь.

– Я не спец в этих делах, но это похоже на старые мультики. Голова в колпаке, только вместо улыбки страшный оскал. И глаза у клоуна чёрные. Будто их нет.

– Больше ничего не рассмотрели?

– Рассмотрел, но уже позже. У него под клоуном надпись.

– Какая?

– То ли «марон», то ли «мароп». Там написано мелко.

Следователь всё аккуратно записал и попросил Пустовойтова рассказывать дальше.

– Этот мужик нажал на курок нагана, а он дал осечку. Я, не соображая ничего, побежал.

– Куда вы побежали?

– Да надо было обратно в магазин, а я балбес бросился по улице к перекрёстку. Наверное, к людям бежал. Слышал ещё выстрелы сзади, но в меня не попали. Вдруг из-за угла выскочил ещё один. Этот был приличного вида и с открытым лицом. В голове мелькнуло, что он милиционер и сейчас меня спасёт. Но этот вытащил пистолет и выстрелил мне прямо сюда, – Пётр показал на грудь. – Дальше боль жгучая. Удар сильный. Поплыло всё перед глазами. Я упал. Может быть, потерял сознание. Скорее всего. Но в руке оставался мешок с деньгами. Очнулся когда этот, с клоуном на руке, разгибал мне пальцы. Сразу сообразил, что надо прикинуться мёртвым, а то добьют. Тут я и разглядел эту надпись над локтем у него.

– Они что-нибудь говорили? – спросил следователь.

– Не помню. Голоса были, но что говорили, сейчас вспомнить не могу.

– А почему вы решили, что этот, который вышел из-за угла милиционер?

– Сам не пойму, товарищ следователь. Но кажется мне, что я его видел в милицейской форме.

– А какой у него был пистолет?

– Не разглядел. Это всё случилось мгновенно. Не смогу вам сказать.

Позже, когда Пётр Пустовойтов поправился, его, как важного свидетеля, вместе с семьёй решили охранять. Тогда Миша Габашидзе и его товарищ Гена Волков по очереди дежурили у Пустовойтовых дома. По показаниям инкассатора, бандита с «клоуном» на руке нашли быстро. Это был отпетый рецидивист Мирон. Именно это слово было выколото под клоуном. Только дело в том, что Мирона нашли в частном доме на окраине города уже мёртвым. Причём погиб он за пару часов до прибытия группы захвата. Тогда это приняли за разборки между бандитами. Не поделили деньги и таким образом решили спор. Однако сомнения закрались у следователя, который вёл дело. Он настаивал на том, что это не просто совпадение, а информация о скором задержании Мирона дошла до главаря банды, и он решил обрубить концы.

– Они могли Мирона спрятать, – говорил Михаилу следователь, – но решили его убрать. Почему?

– Почему? Потому что законы у них волчьи, – убедительно ответил молодой оперативник. – У них человеческая жизнь ничего не стоит. Хороший свидетель – мёртвый свидетель. Чего тут непонятного?

– Не прав ты, Миша. Ты что думаешь в банде «кадрами» не дорожат? У них тоже просто так с улицы человека на дело не возьмёшь. Они по лезвию ножа ходят. Должны доверять друг другу.

– Меня пытаешь, а сам-то что думаешь?

– Я не пытаю тебя, Миша, – ответил следователь. – Я хочу, чтобы ты умел анализировать. Это в школе милиции тебя учили, что когда раскрываешь преступление не надо усложнять. Всё в поведении и мотивации преступника просто. В основном, да. Но этот случай совсем другой.

– Откуда такая уверенность?

– Мне не дают покоя слова инкассатора, что он видел убийцу в милицейской форме.

– Но ведь Пустовойтов в этом не совсем уверен, – возразил Габашидзе.

– Не совсем. Это так. Я тоже до сегодняшнего дня, до расправы над Мироном, это не принимал во внимание. А теперь задумался. Может быть, информация утекла из наших стен? Может быть такое? А? Что думаешь, Михаил? Уж больно вовремя ушёл из жизни этот бандит Мирон.

Не верилось тогда Михаилу, что в их рядах может быть «иуда». Не мог он себе представить, что человек давший присягу охранять покой, жизнь и имущество советских граждан, может быть предателем и убийцей. Тогда не верилось. А теперь он знает, что такое случается. Редко, но случается.

В тот день, когда убили Петра Пустовойтова, его жену и десятилетнего сына, с ними в квартире дежурил Габашидзе. Около десяти вечера раздался телефонный звонок. Пётр сказал, что Михаила к телефону приглашает дежурный.

– Габашидзе, – раздался в трубке взволнованный голос дежурного. – Твоя жена звонила. Быстро дуй домой. Твой сын из спортшколы не пришёл. Она вся в панике.

Михаил пообещал Пустовойтовым, что быстро найдёт сына и вернётся. Просил дверь никому не открывать.

– Миша, – как-то грустно сказал тогда Пётр. – Вызовите Гену или ещё кого-нибудь.

– Ты что, Пётр? – сказал торопясь Габашидзе. – Не бойся. Ничего не случится. Я быстро. Сейчас по друзьям сына пробегусь. Шею ему намылю и вернусь. Вы пока чаю попейте.

– Миша, – продолжал настаивать Пустовойтов. – Не спокойно у меня внутри. Чую беду. Вызови сменщика.

Михаил занервничал. Он сказал, что выдумки всё это и если будет задерживаться, то вызовет Волкова.

– Дверь кроме как мне или Генке, никому не открывать. Даже если сам Леонид Ильич будет стучаться, – строго приказал Габашидзе. – Понятно?!

– Понятно, – обречённо ответил Пётр.

Быстро найти сына не удалось. Борька как в воду канул. О Пустовойтовых Габашидзе вспомнил только в час ночи. Позвонил Волкову. Поднял того с постели и объяснил ситуацию. Гена сразу предложил свою помощь в поисках Бориса. Но Михаил отказался.

– Быстро двигай на квартиру инкассатора, – сказал Михаил. – Я уже участкового и патрульных подключил. Найдём сына. По-другому не будет.

Борю привёз к дому мужчина на «газике» уже после двух часов ночи. Это был водитель председателя колхоза имени Калинина. Он увидел мальчика на дороге. Тот бежал в сторону города.

– Так ещё и садиться не хотел, – объяснял водитель. – Напуган был страшно. Видать досталось мальцу.

Как потом рассказывал Боря, по дороге из спортшколы его остановил милиционер. Спросил, не сын ли он Михаила Габашидзе. Боря сказал что да. Этот милиционер сказал, что папа хочет сделать сыну сюрприз и посадил мальчика в машину. Там его крепко связал какой-то здоровый мужик и Борю отвезли в лес. В лесу закрыли в каком-то срубе и уехали. Боря парень спортивный, сумел развязаться и, выломав доски в полу, пролез под стеной. Повезло, что лесная дорога вывела прямо к асфальту. Там мальчика и подобрал водитель.

А Гена Волков семью Пустовойтова в живых уже не застал. Этот случай всю жизнь не даёт Михаилу Ревазовичу покоя. Преступление так и не раскрыли. Боре несколько дней предъявляли всех без исключения милиционеров города и даже области, конечно, попадавших под описания мальчика. Но Борис так никого и не опознал.

– Михаил Ревазович, товарищ полковник, – вернул в настоящее время начальника Куприянов, – ну прости меня