— Скоро и мои руки обагрятся кровью, — сказал жрецбезмолвной горе. — Подобно тому, как пророки — проклятие Израиля,письменность — проклятие Финикии. И то, и другое приносит непоправимый вред.Нужно остановить их, пока не поздно. Бог Удачи не может сейчас оставитьФиникию. Его беспокоило то, что случилось утром: войско врага так и не перешло внаступление. В прошлом Бог Удачи уже оставлял Финикию из-за того, что гневалсяна ее жителей. После этого в светильниках погас огонь, овцы и коровы бросилисвоих детенышей, пшеница и ячмень не вызрели. Бог Солнца послал своегопроводника-Орла и Бога Грозы, чтобы отыскать Бога Удачи, но никому не удавалосьнайти его. Наконец Великая Богиня послала пчелу. Та нашла Бога Удачи, спящего влесу, и укусила его. Он проснулся в ярости и стал крушить все вокруг. Пришлосьего связать и выпустить из его души гнев. С тех пор все опять стало как прежде.Если он снова решит покинуть Финикию, битва не состоится. Ассирийцы так иостанутся навсегда в долине, а город будет жить по-прежнему.

— Смелость — это страх, выражающийся молитвой, —сказал жрец. — Поэтому я пришел сюда: я не имею права на нерешительность всражении. Я должен показать воинам Акбара, ради чего нужно защищать город. Неради колодца, рынка или дворца наместника. Мы будем сражаться с ассирийскимвойском, чтобы показать пример на будущее. Победа ассирийцев навсегда покончитс угрозой алфавита. Завоеватели станут насаждать свой язык и обычаи, но жителии впредь будут поклоняться тем же богам Пятой Горы. Вот что действительноважно.

В будущем наши мореплаватели поведают о подвигах финикийскихвоинов в других странах. Жрецы вспомнят имена героев и тот день, когда Акбарпытался оказать сопротивление ассирийскому войску. Живописцы выведут напапирусе египетские буквы, писцы Библоса же умрут. Священные тексты останутсяво власти лишь тех, кто рожден изучать их. Следующие поколения попытаютсявосстановить то, что сделали мы, и построят лучший мир. — Носейчас, — продолжал он, — мы должны проиграть эту битву. Мы будемхрабро сражаться, но наше войско уступает вражескому, и мы погибнем как герои.

В эту минуту жрец услышал дыхание ночи и понял, что прав.Тишина предупреждала о наступлении важного сражения, но жители Акбара этого непочувствовали. Они отложили оружие и веселились, когда нужно было стоять настраже. Они не обращали внимания на животных — а те притихли перед приближениемопасности.

— Да исполнится замысел богов! Да не обрушатся небеса,ведь мы все сделали правильно и подчинились обычаю, — закончил он.

Илия, вдова и мальчик отправились на запад, в сторонуИзраиля. Им не пришлось проходить мимо ассирийского стана, который располагалсяюжнее. Полная луна освещала их путь, но при этом странные и зловещие тенипротянулись от камней и скал в долине.

Во тьме явился ангел Господень. В правой руке он держалогненный меч.

— Куда ты идешь? — спросил он.

— В Израиль, — ответил Илия.

— Господь призвал тебя?

— Я знаю, какого чуда ждет от меня Господь. Теперь японимаю, где должен его совершить.

— Господь призвал тебя? — повторил ангел. Илия неответил.

— Господь призвал тебя? — в третий раз воззвалангел. — Нет. — Тогда возвращайся туда, откуда пришел, ибо ты еще неисполнил свое предназначение. Господь еще не призвал тебя.

— Позволь хотя бы вдове и ее сыну уйти, ведь им здесьделать нечего, — взмолился Илия.

Но ангела уже как не бывало. Илия опустил свою котомку наземлю, сел посреди дороги и горько заплакал. — Что случилось? —спросили вдова и мальчик, которые ничего не видели.

— Мы возвращаемся назад, — сказал он. — Такхочет Господь.

Илия не сразу заснул. Проснувшись среди ночи, он ощутилбеспокойство, разлитое в воздухе. По улицам носился злой ветер, сея страх иневерие.

"В любви к женщине я узрел любовь ко всемусущему, — молился он в тишине. — Она нужна мне. Я знаю, Господь незабудет, что я — один из слуг Его, возможно, самый слабый из Его избранников.Господи, помоги мне, ибо среди битв я нуждаюсь в покое».

Он вспомнил слова наместника о том, что страх бесполезен.Однако уснуть ему не удавалось. «Мне нужны силы и спокойствие. Пошли мне сон,пока это возможно». Он решил воззвать к ангелу, но понял, что может услышатьто, что ему совсем не понравится, и передумал. Он спустился вниз, чтобы немногоуспокоиться. Еще не были развязаны узлы с пожитками, которые вдова приготовиладля побега. Он подумал было пойти к ней в комнату. Ему вспомнилось, что сказалГосподь Моисею перед сражением: «И кто обручился с женою и не взял ее, тотпусть идет и возвратится в дом свой, дабы не умер на сражении и другой не взялее».

Они еще не были близки. Но эта ночь выдалась особеннотяжелой, и момент был неподходящим. Илия решил развязать котомки и разложитьвсе вещи по своим местам. Он обнаружил, что, кроме немногих одежд, в узелкевдовы были также инструменты для написания букв Библоса.

Он взял нож, смочил водой небольшую глиняную табличку ипринялся выводить буквы. Он научился писать, наблюдая, как работает вдова.

"Как это просто и удивительно!» — подумал он, стараясьотвлечься. Не раз, идя за водой к колодцу, он слышал разговоры женщин: «Грекиукрали у нас самое важное изобретение». Илия знал, что это не так. Добавивгласные, греки преобразовали алфавит и сделали его доступным всем народам.Кроме того, они назвали собрание пергаментов «библиями» в честь города, гдеизобрели алфавит. Греческие библии писались на пергаментах — особым образомвычиненной телячьей коже. Илия считал, что это очень хрупкий материал. Кожа нетак прочна, как глиняные таблички, и ее легко потерять. Папирусы рвались оттого, что их часто брали в руки, и портились от воды. «Библии и папирусынедолговечны. А глиняные таблички уцелеют», — размышлял он.

Если Акбар не будет разрушен, он скажет наместнику, чтонеобходимо записать историю страны и сохранить глиняные таблички для будущихпоколений. Тогда, даже если ассирийцы убьют финикийских жрецов, хранящих впамяти историю своего народа, труд воинов и поэтов не будет забыт. Илия долгозабавлялся, выписывая одни и те же буквы в разном порядке. Когда из нихскладывались разные слова, Илия искренне удивлялся. Это занятие развеяло еготревогу, и он снова лег спать.

Он проснулся от грохота. Дверь в его жилище выбили ишвырнули вниз.

"Это не сон, и это не воинство Божие». Из всех угловотделялись тени. Они выкрикивали что-то как безумные на непонятном ему языке.«Ассирийцы».