— Мы с ней знакомы? — спросил я.

— Надеюсь, нет. Правда, ты, возможно, слышал о ней. ЭтоВивиан Дешлер… Ну, знаешь, та девушка, что пострадала в автомобильной аварии.

— А-а, да, — осторожно протянул я, — в аварии, которую явидел 13 августа.

— Правильно.

Я снова заговорил:

— Знаешь, Дорис, я тут все раздумывал… Ну, про аварию. Твойприятель, наверное, назвал мне не то время. По-моему, авария произошла часа наполтора позже…

— Дональд, не давай никому одурачить себя! Авария произошлав половине четвертого.

— Откуда ты знаешь?

— Мы с одной моей приятельницей видели Вивиан в четыре часа.На ее машине сзади была вмятина. Вивиан подъехала сюда сразу после тогодорожного происшествия.

— Ты уверена в отношении времени?

— Никакого сомнения.

— О'кей, Дорис, — сказал я. — Можно приехать к тебе, ну,часиков в восемь? Позавтракали бы вместе и поехали в аэропорт.

— В восемь?

— Ага. Или рановато?

— Черт возьми, конечно, рано. Она прилетает без четвертиодиннадцать. Приезжай ко мне в половине девятого, Дональд. Сварю кофе, посидим,поболтаем. Потом поедем в аэропорт, узнаем, вовремя ли самолет, позавтракаемтам и встретим ее.

— Так ты приглашаешь всего лишь позавтракать? —разочарованно протянул я. — Уверена, что сегодня уже поздно?

— Да, Дональд. Как-нибудь в другой раз.

— В другой раз — уж без дураков! — потребовал я, вешаятрубку.

Затем позвонил Берте:

— Берта, это Дональд. Что нового?

— Ты где?

— В Колинде, в отеле «Перкинс».

— Я достала номер телефона Ламонта Хоули, — выпалила она, —и устроила ему хорошую взбучку. Малый страшно поражен. Не имеет ни малейшегопредставления о том, что в это дело влезло другое детективное агентство. Онклянется, что и не думал никого сталкивать, что, наоборот, намерен именно снами расширять деловые связи. Кажется, он ужасно обеспокоен и просил передатьтебе, чтобы ты был поосторожнее. Говорит, в этом деле много непонятного.

— Не то слово, — заметил я.

— Он говорит, что обратился к нам, когда почувствовал, поего словам, что за всем этим что-то кроется.

— И что ты ему сказала? — спросил я.

— Много чего сказала, — мрачно произнесла Берта. — Сказала,что если он знал, что за всем этим что-то кроется, то вел с нами нечестнуюигру, когда мы обсуждали гонорар, и что ему придется поднять ставку.

— И что он на это ответил?

— И глазом не моргнул. Сразу пообещал добавить еще тысячу,раз был не полностью откровенен.

— Вот так просто, безо всяких, поднял ставку на тысячу?

— Что ты, черт побери, имеешь в виду, говоря «вот такпросто»? — разозлилась Берта. — Слышал бы ты, какую головомойку я устроилаэтому сукину сыну. Думаешь, не старалась?

— Он спрашивал, как мы узнали, что этим делом занимается ещеодно детективное агентство?

— Я сказала, что мы видели отчет.

— И он, естественно, захотел узнать, как нам это удалось?

— Разумеется.

— Как ты выкрутилась?

— Поднажала, мол, не его дело, мы никому не раскрываем своихметодов, нас наняли с определенной целью, мы сообщаем клиенту информацию, а какмы занимаемся ее сбором — его не касается.

— Ладно, — сказал я, — считается, что я ночую здесь, вКолинде, но — между нами — я еду к себе домой. Хочу как следует отоспаться.

— Думаешь», в отеле не удастся?

— Боюсь, могут помешать, — объяснил я, — а мне нужновыиграть время, пока не возникла такая опасность. Я чувствую, что не мешало быхорошенько выспаться, может, потом целую вечность не придется.

— Хорошо, — согласилась Берта. — Я тоже ложусь.

Ждала твоего звонка. Ты долго не звонил. Чем ты, чертпобери, занимался?

— Выполнял поручение.

— Держу пари, с какой-нибудь крошкой, — ехидно поддела меняБерта.

— Слушай, Берта! — возмутился я. — Что ты мелешь? — Иповесил трубку, не дав ей бросить еще один камешек в мой огород.

Я вышел из отеля и поехал домой. Поставил машину в гараж,закрыл дверь и улегся в постель.

Одно дело говорить, что надо отоспаться. И совсем другое —как это сделать.

Уснуть удалось только после трех ночи. Проклятое дело никакне укладывалось в разумные рамки, как бы я ни крутил, ни вертел. Итак, Холгейтсовещался с какой-то женщиной, когда к ним кто-то вторгся. Этих «кто-то»,очевидно, было двое. Холгейт — крупный сильный мужчина.

Вдвоем с женщиной он мог утихомирить любого, если бы тот былодин… Правда, надо сделать скидку — у пришельца мог быть пистолет. Но тогда небыло бы такого разгрома в его кабинете. Кого-нибудь убили бы или ранили.

Я долго ворочался с боку на бок, безуспешно пытаясь заснуть.

Проснулся на рассвете, в шесть, чувствуя себя еще болееразбитым, и — будь оно неладно, проклятое дело! — в полном отчаянии.

Я принял душ, побрился, выпил три чашки крепкого черногокофе, сел в драндулет агентства и поехал в отель «Перкинс».

В ячейке для ключей лежала записка с просьбой позвонить в«Мирамар Апартментс» Лоррен Роббинс.

Поколебавшись немного, стоит ли звонить ей в такой раннийчас, я все же решил, что, раз она служащая, наверняка уже встала.

Лоррен ответила почти мгновенно:

— Дональд?

— Я.

— Послушай, Дональд, я волнуюсь за мистера Холгейта.

— Волноваться пока рано, Лоррен. У него на утро назначенывстречи?

— Назначены, и с важными клиентами.

— Хорошо, тогда, — посоветовал я, — дождись этих встреч. Онеще, чего доброго, отсыпается после бурной ночи.

— Нет, — возразила она. — Его нигде нет.

— Что значит «нигде нет» и откуда ты знаешь, что его нетдома? Может, просто не берет трубку.

— Дональд, я была у него в квартире. Постель не разобрана.

— Как ты туда попала?

— Управляющий меня знает. Я сказала, что привезла важныедокументы и попросила открыть квартиру.