Линус возвращался в свою комнату с улыбкой на губах. Дом больше не казался страшным. Кровать с металлическим изголовьем выглядела так привлекательно. Линус плюхнулся на мягкий матрас и в ту же секунду уснул.

Галва тринадцатая

– Я нашел твои сережки, – сообщил Линус за завтраком, с аппетитом откусывая бутерброд.

Он вынул поблескивающие украшения из кармана и положил на стол.

Мама просияла.

– О, спасибо, Линус! Где ты их нашел?

– На полу, – коротко ответил Линус и украдкой подмигнул Линнее.

Ему даже не пришлось врать. Он действительно нашел их на полу. Однако он не стал упоминать, что серьги лежали в кучке пепла, оставшейся от гигантской Крысы. Эта кучка была уже подметена и выброшена вместе с другим мусором.

Все трое сидели за кухонным столом. В окна светило солнце. Впереди их ждал чудесный летний день. Линус доедал четвертый бутерброд. Желудок, казалось, превратился в бездонную дыру.

– Какой у тебя сегодня аппетит! Рада, что тебе лучше.

– Да, сегодня я совершенно здоров, – ответил Линус, намазывая пятый бутерброд.

У мамы под глазами виднелись темные круги. Она громко зевнула.

– Прости. Сама не понимаю, почему я сегодня такая сонная.

Она потерла глаза.

– Это, наверное, от перемены воздуха, – предположил Линус, хотя прекрасно знал причину маминой усталости.

Но не мог же он ей сказать, что она накануне приняла слишком много снотворного. Возникли бы дополнительные вопросы, а отвечать на них не было ни малейшего желания.

Он принял решение – ничего не рассказывать. Особенно маме. Она с ума сойдет от переживаний, несмотря на то, что сейчас он дома и ему ничто не угрожает. Она больше никогда не решится выпустить его из поля зрения, а Линусу этого не хотелось. Поэтому он тщательно скрыл все зримые доказательства того, что побывал в Хинсидесе. Рана на руке была закрыта длинным рукавом футболки, а на ноге – джинсами.

Мама сделала глоток кофе и внимательно посмотрела на Линуса.

– Ты тоже выглядишь не слишком бодрым, Линус, – сказала она, и на лбу у нее пролегла глубокая морщина. – Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь?

– Абсолютно уверен, я в прекрасной форме, – улыбнулся он. – Просто ночь была тяжелая.

Он снова тайком скосился на Линнею. Та сидела неподвижно, как всегда, взгляд устремлен вдаль. Но теперь Линус точно знал, что она все слышит. За этими пустыми глазами скрывался человек, который слушал его. У него потеплело на сердце.

– После завтрака мы с Линнеей пойдем в сад. Я обещал ей дочитать книгу.

– Линус…

Мама серьезно посмотрела на него и положила руку ему на плечо.

– Послушай, – продолжала она. – Я вчера заметила, что тебе не нравится в Тракеборге. Если тебе тут не по себе, нам совсем не обязательно оставаться. Я могу позвонить Хенриетте и сказать, что мы уезжаем.

– Нет, что ты, давай останемся, – ответил Линус с искренней улыбкой. – Я больше ничего не боюсь. Даже пауков.

Как чудесно было снова оказаться под родным небом! Линус удивился, как хорошо ему было в своем мире. Взять хотя бы до боли знакомое пение обычных птиц или самые обыкновенные яблони. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь ощущал такое облегчение. Как будто груз свалился с плеч и все дурное позади. Ему казалось, что он вот-вот воспарит. Крысы больше нет, Дверь закрыта. Все так, как должно быть.

– Ты готова? – спросил он Линнею и открыл книгу.

Ответа не последовало, но он был и не нужен. Теперь он знал, что она слушает.

Они читали больше часа. Когда оставалось лишь несколько страниц, со стороны дороги послышались шаги. Это шел Арон. На плече он нес косу.

Арон шагал по высокой траве. Линус прочел беспокойство на его лице, которое, впрочем, смягчилось, как только Арон заметил Линуса и Линнею.

– Привет-привет, – сказал он, улыбаясь им обоим.

– Здравствуйте, Арон.

Линус захлопнул книгу.

– Я пришел скосить траву. Заодно проверить, как вы тут.

Арон замолчал, словно подбирая слова. Он с трудом уселся на траву и провел рукой по высоким стебелькам.

– Этой ночью я плохо спал, – сказал он, задумчиво глядя на Линуса. – У меня было странное чувство, будто что-то не так. Будто с вами что-то случится в этом ужасном доме.

Прищурившись, он посмотрел на облупившийся фасад и моргнул.

– Странно, – пробормотал он. – Сейчас дом выглядит… другим. Не таким мрачным, что ли.

Теперь настала очередь Линуса пристально посмотреть на Арона. Линус прикидывал, насколько может довериться этому человеку. И стоит ли вообще что-либо ему рассказывать. «Однако, – подумал Линус, – Арон заслуживает того, чтобы узнать, что случилось с Вильхельмом».

– Арон, – произнес Линус, понизив голос, – этой ночью кое-что произошло. Только я не знаю, поверите ли вы мне.

Арон нахмурился:

– Но ты ведь можешь дать мне шанс.

И Линус начал рассказывать. Глаза Арона становились все круглее и круглее, но он ни разу не перебил, не задал ни единого вопроса. Лишь когда Линус дошел до встречи с Вильхельмом, по лицу старика прокатилась волна печали. Дальше он слушал, опустив взгляд. Линус успел рассказать почти все, когда из дома вышла мама. Она помахала им и направилась в их сторону.

– Поэтому крыс в доме можно больше не бояться! – добавил Линус достаточно громко, чтобы мама его услышала.

Арон кивнул.

– Заходи как-нибудь на сок с булочками, и мы продолжим разговор. Потому что, хм… крысы – они те еще вредители, – добавил он, поймав на себе мамин недоумевающий взгляд.

– Доброе утро, Арон, – улыбнулась она.

Арон не без труда поднялся и протянул ей руку.

– Доброе утро, – поздоровался он. – Как ваши дела?

– Немного устала, но в остальном все хорошо. Подумать только, какая погода установилась! – Она огляделась.

– Да, вот я и решил воспользоваться хорошей погодой и покосить у вас траву, – сказал Арон и потянулся за косой.

– Я завезу Линнею в дом, – сказал Линус. – Арон, я с удовольствием загляну к вам позже.

Арон кивнул и улыбнулся, а Линус покатил коляску с Линнеей по высокой траве. Арон и мама смотрели им вслед.

– Какие у вас замечательные дети, – сказал Арон.

– Я знаю.

Мама улыбнулась. Во все лицо.

– Я хочу показать тебе одну картину, – сообщил Линус Линнее.

Он завез коляску в дом, и теперь они стояли в просторной прихожей.

– Не знаю, откуда она, – продолжал Линус. – Возможно, из Хинсидеса, но если и так, граница, похоже, не пострадала.

Он подошел к запрятанной под лестницей двери. В комнате с картинами пахло пылью и застоявшимся воздухом. Все здесь выглядело как прежде. Так же неуютно и