В конце ужина, когда мы переместились из столовой в гостиную, где слуги подали чай, ее величество предложила мне пройтись по комнате. Удивившись ее предложению, я встала с дивана и приняла руку королевы. Все взгляды обратились к нам, но никто не спешил вмешиваться в нашу беседу.

– Как тебе дворец? – спокойно спросила Эстэтта. – Уже считаешь его своим домом?

– Если вы хотите спросить о том, хочу ли я власти, то мой ответ отрицательный. Хотя благодаря вашим стараниям могу в ближайшее время изменить свое мнение.

– Мстительная? – усмехнулась королева. – Слишком похожа на Еванжелику. Это принесло слишком много бед королевству. Рассчитываться за ее грехи пришлось мне.

– И чем же вы рассчитывались? Счастливым браком с мужем, которого увели у собственной королевы? Не нужно говорить мне о ваших печалях, когда я видела одиночество своей матери на протяжении двух десятков лет.

– Маленькая стерва, – внезапно усмехнулась королева одобрительно. Действительно, во дворце лучше быть стервой, чем аленьким цветочком. – Не знаю, за что к тебе так хорошо относится Ордарион. Обидишь моего сына – узнаешь, что такое гнев любящей матери.

– Господи, так меня дезинформировали! Сказали, что Ордарион является Инквизитором, а на самом деле эта должность принадлежит вам?

– Я все тебе сказала, – спокойно ответила королева и покинула комнату, оставив нетронутым свой чай.

– Благодарю за приятную компанию. – Сделав реверанс, я тоже поспешила на выход.

В коридоре меня догнал Ирдар.

– Не получился скромный семейный ужин, – вздохнул он.

– У нас никогда не получится семьи, – констатировала я. – Прости, конечно, но насильно мил не будешь. И это выражение в нашем случае имеет обоюдоострое лезвие.

Ирдарион не ответил мне, поэтому к моим покоям мы шли в молчании. Я попрощалась с принцем и попросила Лиатту оставить меня на сегодняшний вечер в одиночестве. Ужин не принес мне никакой радости, лишь заставил с грустью вспомнить о матери. Она до сих пор не появилась в моей жизни, и теперь я все больше и больше ощущала одиночество.

Сон был беспокойный, я ворочалась в постели, пока не почувствовала, что какая-то сила заставляет меня открыть глаза. Зажмурилась, не желая пробуждаться, но в итоге резко распахнула веки и увидела над собой перекошенное от злости лицо. Закричав, я дернулась, поэтому удар ножом, который был направлен в сердце, пришелся на руку. Резкая боль охватила плечо, и я с ужасом посмотрела на Миалию, заносящую кинжал для второго удара.

– Нет! Нет! Не делай этого! – кричала я, отползая на другой край кровати. Здоровой рукой я схватилась за кровоточащее плечо, по щекам потекли слезы. Неужели вот сейчас моя жизнь закончится?!

Вот уж нет! Чтобы из-за какой-то дуры, желающей стать следующей королевой, моя жизнь стерлась из летописи времени? Не дождется! Собрав последние силы, я оттолкнула ногами девушку и упала с другой стороны кровати. Приподнявшись, оперлась спиной о прикроватную тумбочку и теперь с ужасом глядела на шиари, которая собиралась вновь броситься на меня.

Минутного замешательства хватило, чтобы подоспела подмога. Клошиэтта, вбежав в спальню, направила синий луч энергии на Миалию, глаза которой стали стеклянными, и она безвольной куклой упала на пол. Я облегченно выдохнула и откинула голову назад, больно ударившись головой о тумбочку и застонав. Клошиэтта бросилась ко мне, опустившись на колени.

– Леоника! Девочка, ты как? Я почувствовала, что магические охранки на твоей комнате были пройдены, и тут же бросилась к тебе в комнату. Ох уж этот королевский закон! Только из-за особых знаков доступа девчонка смогла пройти к тебе. Леоника, держись!

Взгляд женщины упал на рану у меня на плече, и она вскочила на ноги. Не успела Клошиэтта сделать и двух шагов, как в спальню вихрем ворвался Ордарион. Он посмотрел на лежащую на полу Миалию и перевел взгляд на меня.

– Что произошло? – жестко спросил он у магини и быстро подошел ко мне.

– Принцессу пытались убить. Стражники на входе опоены сонным зельем. Доступ в спальню имеет ограниченное количество лиц, включая знак на неприкосновенность королевской семьи. Охранки пропустили Миалию, но я почувствовала неладное и бросилась сюда.

– По вашему мнению, такая защита была надежной? – спросил Ордарион, уже опустившись передо мной на одно колено. Он ничего у меня не спрашивал, просто подхватил на руки и понес к выходу.

– Достаточно…

– Недостаточно! – повысил голос кронпринц и пронзил Клошиэтту яростным взглядом. Та съежилась и опустила голову.

– Я приношу свои извинения…

– Мне они не нужны. На вас лежит ответственность за безопасность ее высочества, но вы с этим не справились. Поставить знак на охранке для входа королевской семьи – главная ошибка. Будьте готовы понести наказание.

– Как вам будет угодно, ваше высочество.

Больше я ничего не слышала, так как мы покинули покои и теперь Ордарион нес меня по коридору. Из моих глаз непроизвольно потекли слезы от боли, и я закусила губу, уткнувшись носом в рубашку принца.

– Потерпи, Лео, еще немного, – прошептал он, и я почувствовала, как мы спускаемся по лестнице.

Он первый раз назвал меня уменьшительным именем, но сейчас это не имело значения. Боль съедала мой разум, и мне хотелось заглушить ее. Ордарион пинком открыл какую-то дверь, после чего вошел в гостиную, а через нее в чужую спальню. Тут же зажглись магические светильники, и кто-то подскочил с кровати.

– О боги, что случилось?! – воскликнул уже знакомый мне голос целителя. – Кладите ее скорее на кровать!

– Ножевое ранение, – кратко ответил Ордарион. Он откинул одеяло и аккуратно опустил меня на постель. Подложив под голову подушку, убедился в моем относительном комфорте.

– Нападение? Ни месяца спокойствия во дворце, – ворчал маг, роясь в каких-то склянках.

– Все будет хорошо, – тихо прошептал Ордарион, погладив меня по щеке. – Это мелкая царапина. В нашем мире она быстро лечится, и уже через неделю останется лишь тонкий шрам.

Лекарь уселся на кровать, спустил рукав сорочки и посыпал рану обеззараживающим порошком. Вскрикнув от боли, я с силой сжала челюсти и сосредоточилась на лице наследника. Кронпринц следил за действиями лекаря с непроницаемым лицом.

– Напоите ее этим раствором, чтобы она не чувствовала боли, – передав Ордариону стакан, распорядился мужчина. Дарий приподнял мою голову, медленно вливая в меня жидкость. Когда последние капли оказались у меня во рту, я почувствовала, как по телу разливается приятная нега, вслед за ней уходят все ощущения, а в голове поселяется мягкий туман.

Целитель, оценив мое состояние, провел рукой над ранением. Я не ощущала процесса регенерации. Глаза начали медленно закрываться, сознание уплывало… Последнее, что я помню, это задумчивый взгляд Ордариона.