Оба рассмеялись. На Тагана они не обращали внимания, и тот понурившись, плелся позади, глядя себе под ноги. А влюблённые безудержно хохотали, на редких прохожих внимания не обращали, а те с осуждением провожали их глазами. По-видимому сильно завидовали. Однако молодым людям не было дела до таких мелочей.

— С чего бы так смеяться? — спросила Айсе, немного успокоившись. — Ты чего смеялся, Тимошка?

— Ты начала. За тобой и я засмеялся, — хохотнул Тимка.

— Врёшь ты все. Это я за тобой засмеялась.

— Да ладно тебе. Вон люди с нас посмеиваются. Пошли отсюда! — И Тимошка за руку потащил Ксюшу дальше, подмигнув мужику с лопатой.

— А где мой Таган? — оглянулась Айсе в недоумении.

— Наверное, он решил, что не стоит нам мешать. Так даже лучше, не так ли?

— Ага! — блеснула она глазами, а Тимофей как-то сразу посерьёзнел. Помолчал немного и спросил, схватив её лицо ладонями, сняв рукавицы:

— Выйдешь за меня? Или не можешь расстаться со своим Осипом?

— А как мы сможем жить? — тоже серьёзно спросила Ксюша. — Ты-то где живёшь?

— У меня изба есть. На берегу Мангазейки. Она, правда, запущена, но привести в порядок можно. И деньги у меня пока имеются.

— И можно глянуть на твою избу? — лукаво спросила она.

— А чего ж нет, хоть сейчас! — он с волнением смотрел в раскрасневшееся на морозе лицо Ксюши. — Не побоишься?

— Ты что, такой страшный бываешь? Я женщина смелая, учти…

— Тогда поспешим. — Тимошка торопливо поплёлся к речке, закованной в лёд.

Через пять минут он указал на избу, До неё оказалось не больше двадцати шагов. Следы Тимошки указывали на подснежную тропу.

— Ты такой лентяй, что даже снег не смог расчистить? А лопата у тебя есть?

— Найдём, — неуверенно ответил Тимошка. — Заходим?

— Показывай свою берлогу, — согласилась Ксюша и осторожно пошла следом за Тимошкой, старавшегося идти по старым следам.

— Да, будущий супруг, — оглядела Ксюша помещение избы. — Даже печка не топлена! Холодина страшная! Ну-ка неси дрова, лежебока! Или заморозить меня надумал?

Они шутливо переругивались, Айсе посмеивалась над хозяином, а тот спешил исполнить все желания женщины, чтобы побыстрее приступить к главной цели его желаний. Ксюша всё прекрасно понимала и не возражала. Это даже удивило Тимку.

Потом подумал, что она наверняка опытная в таком деле девка, и обмануть её пытаться бесполезно. Однако она не позволила сразу овладеть собой. Строго заявила, насмешливо сощурив глаза:

— Не спеши, мой Тимка. Ещё очень холодно в этом сарае.

— У меня имеется знатная полость. Выделанная отменно. Не замёрзнешь.

— Чего-нибудь горячего выпить. Есть?

— Нет ничего, моя милая, — натянуто улыбнулся он. — Я ведь не думал, что ты можешь посетить мою избу. Уж прости дурака. Следующий раз буду умней.

— Надеешься на повтор? Не очень-то рассчитывай, — и озорно засмеялась странным смешком. Этот смешок показал Тимошке, какая она загадочная и опытная женщина. И желание обладать ею прыгнуло в нем на огромную высоту.

Он сгрёб её в охапку и страстно стал целовать её лицо. Затем нашёл губы и приник к ним страстным горячим поцелуем. И всё же сумел заметить, как она расслабляется в его объятиях, словно тает от тепла и жара его страсти.

Они что-то бормотали друг другу и скоро оказались на топчане под тяжёлой полостью. Их близость была бурной и прекрасной. И лишь отдохнув, Тимошка спросил, излишне скромно:

— Нагрелась? А я предупреждал, что будет даже жарко.

— Не хвастайся. У тебя много было женщин?

— Ты третья. К тому же самая лучшая. А с первой, я почти ничего не смогу рассказать. Всё произошло как в тумане.

— А вторая? — пытливо глядела она в его глаза,

— Если так охота узнать, то то была Агафья, поповская дочка. Ты её можешь помнить. Жила в остроге при церкви Троицы. Около двух месяцев, как уехали на оленях. Вспомнила?

— Да. Такая белобрысая и невысокая. Пухленькая немного. И долго ты с ней был? Хороша была в постели?

— С тобой не сравниться ей никогда, но для меня была чудом. У меня опыта маловато. Не то, что у тебя. Многих ублажала?

— Бывало. Я ведь до девяти лет в стойбище жила. Тогда мать умерла от родов. Тогда меня и купил Осип. После я отдалась ему. А у него племянник есть. С ним тоже пришлось. Ну и дальше бывали мужики. Но кроме племянника все оказались стариками. А племянник просто слюнявый мальчишка. Противно вспомнить.

Тимошке было неприятно слушать её исповедь. Настроение упало и больше желания у него не возникло. Ксюша легко догадалась о причине и серьёзно заметила:

— Ты не огорчайся, Тима. Я ещё никого не любила. А с тобой я что-то такое почувствовала. Ещё не знаю что это, но ты мне сразу приглянулся, как увидела. А мужики… Такая у нас баб доля, что нас не спрашивают. Не обижайся. Мне с тобой было по-настоящему замечательно. Все предыдущие ничего не значили для меня и даже удовольствия не получала. Правда, Осипа я уважала. Но ему уже за пятьдесят. А с тобой чувствовала совсем иначе. Ты молод, горяч и тороплив. И всё это мне было так приятно ощущать.

— Ты меня совсем заговорила, Айсе. Может, продолжим? — И не дожидаясь ответа, начал настойчиво ласкать её горячее тело, жаждущее и трепетное. Такое милое и желанное. — Никак не решу, какое имя мне больше нравится. Оба хороши.

Она блаженно тихонько засмеялась, отдаваясь ему с жаром изголодавшейся по любви женщины. Им было хорошо и радостно.

Глава 9

Тимошка перебирал в уме происшествие прошлого дня. И странное дело, он постоянно возвращался мыслями к Гапке. Сравнивал их и всегда отдавал предпочтение Айсе. Гапка тускнела перед этой женщиной, хоть была на шесть лет моложе. И уже рисовал себе картины совместной жизни.

С этой целью он достал из тайника три шкурки соболя и определил, что они не такого качества, как раньше. Понял, что летом от них мало что останется. Всё же тщательно забросал снегом место среди низкого кустарника и в раздумье задумался, как сбыть товар. Плохо, коль таможня дознается про такое. Тогда уж точно отведает кнута. А так не хочется!

Две недели искал посредника, боясь, что тот выдаст его. Потом посоветовался с Ксюшей. Та выслушала его внимательно, настороженно. Дело явно опасное.

— Ты погоди малость, Тима. Я попытаю Осипа. Он мужик ушлый и торгует рухлядью. Вполне можно подложить эти три шкурки и можно надеяться, что они пройдут. Лишь бы приказчик не проверил слишком дотошно. А с