слухи, но я всем говорю: не верьте сплетням. Уж кто-кто, а Франческо Бернардоне – достойный молодой человек, я знаю его с пеленок… Хочешь разделить со мной трапезу?

– Нет, благодарю вас, святой отец. У меня нет времени, я пришел к вам по важному делу, – отказался Франческо.

– По делу? – поднял брови отец Фредерико. – Но я не покупаю и не продаю сукно.

– Это дело другого рода, – замялся Франческо.

– Уж не исповедоваться ли ты хочешь? – отец Фредерико ловко подхватил с тарелки большой кусок окорока, отправил его в рот и запил стаканом вина. – Это очень хорошо, – сказал он с набитым ртом, – но дай мне прежде поесть, а после я приму твою исповедь.

– Нет, я пришел не исповедаться… Я хотел поговорить с вами о церкви святого Дамиана, что находится на восточном склоне горы, – выпалил Франческо.

– Это ты мне рассказываешь, где она находится? Ты забыл, что она в моем приходе? – улыбнулся отец Фредерико. – Боже, боже, – вздохнул он, – горько видеть, как разрушается храм Божий! Прихожане нынче стали скупы, не хотят жертвовать на восстановление сего храма. Говорят: «Зачем он нам? Кто в нем будет молиться? Кому охота лазить каждый день по горам, рискуя свернуть себе шею?».

– Я принес деньги на ремонт этой церкви, – прервал Франческо святого отца.

Отец Фредерико подавился окороком и выпучил глаза:

– Ты принес деньги? Вот уж поистине неисповедимы пути Господни!.. Но тебе известно, во сколько обойдется ремонт? Тут не отделаешься мелкой монетой…

– Держите, – Франческо передал отцу Фредерико мешочек с деньгами. – Здесь двадцать золотых сольдо.

Отец Фредерико посинел, потом побагровел, и, в конце концов, побледнел.

– Двадцать золотых сольдо, – просипел он. – Боже правый, да откуда у тебя такие деньги? Ни за что не поверю, что твой отец дал их на благотворительность.

– Берите, не думайте об этом, – сказал Франческо. – Клянусь всеми святыми, что я отработаю своему отцу эти деньги.

– Так ты взял их без его ведома? Ах, Франческо, Франческо, ты поступил нехорошо, – покачал головой отец Фредерико. – Я не возьму твой дар. Подумай только, что скажет твой отец? Его нрав известен: Пьетро поколотит тебя, – пожалуй, и меня заодно с тобою… Нет, я не возьму твое золото, – отец Фредерико вздохнул и налил себе вина.

– Выходит, даминиановская церковь никому не нужна, кроме меня?! – вспылил Франческо. – Кроме меня и Господа…

– Не кощунствуй, – строго заметил отец Фредерико. – Не бери на себя слишком много.

– Тогда вот так! – вскричал Франческо и выбросил мешочек с деньгами в окно. – Пусть эти деньги берет, кто хочет… Разрешите мне, хотя бы, молиться в церкви святого Дамиана, – прибавил он устало.

– Это – пожалуйста, – согласился отец Фредерико, поглядывая в окошко. – Этого тебе никто запретить не может. А еще я хочу заметить… – продолжал он, но в этот момент дверь со стуком открылась и на пороге появился взбешенный Пьетро Бернардоне.

– Люди сказали, что ты пошел сюда! – увидев Франческо, закричал он от порога. – Анджело доложил мне, что ты взял двадцать золотых сольдо – двадцать золотых сольдо! – чтобы купить какое-то сукно! Какое сукно, я тебя спрашиваю? Откуда взялось сукно в Фолиньо, где куска холстины не купишь? Отвечай, иначе я за себя не ручаюсь, клянусь Богом!

– Я взял эти деньги, чтобы отдать отцу Фредерико на ремонт церкви святого Дамиана, – проговорил Франческо с дрожью в голосе.

– Что?! – Пьетро подумал, что ослышался. – Ты утащил у меня двадцать золотых, чтобы отдать их на ремонт какой-то там церкви?! Это твоя мать тебя надоумила, или ты сам догадался? А может, это вы, святой отец, навели его на эту мысль? – Пьетро повернулся к отцу Фредерико.

– Нет, нет! – поспешно ответил он. – Клянусь спасением души, я ничего не просил у вашего сына!

– Дайте мне стакан вина, – сказал Пьетро, – у меня в груди что-то сдавило, – выпив, он перевел дух и уже более спокойно произнес. – Если бы я в твои годы, Франческо, совершил что-нибудь подобное, твой дед так избил бы меня, что никакие лекари не помогли бы… Где деньги?

– Он выбросил их в окно. Они и сейчас там лежат, – все так же поспешно отвечал отец Фредерико.

– Двадцать золотых валяются под окном, как мусор! – воскликнул Пьетро. – Ну, сын, обратился он к Франческо, – видит Бог, долго я терпел твои чудачества, но теперь этому пришел конец. Я запру тебя в чулане под лестницей, и ты будешь сидеть там до тех пор, пока не излечишься от своих безумств, одумаешься и решишь, наконец, жить по-человечески… Ступай за мной и не возражай. Нам еще надо подобрать золотые, а то, не ровен час, их подберет кто-нибудь другой… А вы, святой отец, простите меня, я погорячился, – поклонился он отцу Фредерико.

– Бог простит, – ответил он, благословляя Пьетро и подставляя ему руку для поцелуя.

* * *

Ассизцы спешили в замок, где раньше жил наместник императора, а теперь размещался городской совет, канцелярия, суд и прочие городские учреждения. Мужчины вели под руку своих жен, молодежь норовила протиснуться вперед. Сегодня должно было состояться знаменательное событие: по требованию Пьетро Бернардоне в здании суда разбиралось дело его сына Франческо, – того самого, что был в рыцарях, бесславно вернулся из похода, вел распутную жизнь, проявил непослушание отцу и, по слухам, даже обворовал его.

«Дело нашего Франческо, славного Франческо, что бы там не болтали», – вполголоса добавляла молодежь, солидные же люди рассказывали следующее.

Пьетро Бернардоне запер сына в своем доме, но будучи вынужденным уехать по делам, оставил Франческо на попечение жены. Эта Сорока, – вздорная, пустая женщина, – не успел Пьетро отъехать от дому, выпустила Франческо, а он и был таков!

Когда Пьетро вернулся, то не обнаружил птички в клетке; он принялся всюду разыскивать сына и нашел его в церкви святого Дамиана. Кому нужны были эти развалины, но Франческо взялся восстанавливать ее, – очередное сумасбродство! Конечно, он не мог найти в Ассизи средства для ее ремонта, – кто бы ему дал! – и тогда он пошел по окрестным селам и стал петь Лазаря. Зевакам, которые собирались вокруг него, он говорил, что просит во имя Господа помочь ему в благоустройстве церкви: кто, де, принесет камень, получит от Господа награду, кто принесет два камня, получит двойную награду, кто принесет три – тройную.

Находились такие, кто давали камни; безумный Франческо таскал эти камни на гору к церкви святого Дамиана и, вооружившись молотком и мастерком, трудился как каменщик.

Увидев сына за таким занятием, Пьетро Бернардоне совсем расстроился. Он умолял Франческо вернуться, обещал ему забыть былое, потом ругал и проклинал его, – все впустую! Говорят, что