В течение двух месяцев, пока подрядчик собирал конструктор нового дома, мы жили в старом. Когда он был окончен, нам с Лео хватило двух часов, чтобы переехать – вещей в Ванкувере у него немного, я свои не стала вынимать из хранилища – не захотелось тащить хлам из прошлой жизни в новую. Старый дом быстро снесли, а площадку накрыли газоном. Лео сказал, когда-нибудь построит на этом месте бассейн и зону для барбекю. Или что-то ещё. Так и сказал «что-то ещё». И не уточнял.

Лео был прав, это широкое во всю стену окно между рабочей зоной и нависающими сверху кухонными шкафчиками, открывающее вид на залив и изумрудный остров Боуэн, на высокую сосну на самом краю нашего участка, размеренно раскачивающую своими ветвями, и вторящие ей макушки елей под нами, стало изюминкой дома, самым любимым местом, хотя из спальни на втором этаже открывается тот же вид.

Мы с Лео любим проводить время на кухне, готовить вместе, пить чай и смотреть на залив, но и спальню мы тоже любим. Я, похоже, теперь эксперт в позе «наездница», хотя с первыми успехами реабилитации в нашей интимной жизни стали появляться «варианты». Как бы то ни было, ни до тех успехов, ни после, она ни разу не казалась мне хоть в чём-нибудь ограниченной. Мне нравилось в ней всё: и поцелуи, и движения, и ласки, и игра взглядов. Мне хватало всего.

Мне нигде и никогда не было так хорошо, как здесь. Я впервые жила в настолько красивом, просторном и уютном доме, в месте, которое казалось самым тёплым и сухим в моей жизни. Даже пижаму не нужно было надевать. В нём много стекла – проект современный, но дерева ещё больше – тёплого, ласкового дерева. И лестница тоже деревянная, с перилами. Вместо стенных шкафов у нас с Лео одна на двоих гардеробная комната – не как у звёзд Голливуда, но даже такого размера для нас много. Наша одежда лежит на полках рядом, и когда по утрам мы собираемся в город – я на работу, Лео в реабилитационный центр, и не только туда – мы сталкиваемся тут и иногда говорим друг другу «пока» прямо на полу.

Он обнимает меня. Он так часто обнимает меня, как будто… любит. И я иногда, тайком от всего мира и от себя самой, тихонько начинаю вначале только допускать мысль, а потом верить.

В июне поздно вечером, когда даже синий час уже остался в прошлом, и сумерки уже почти уступили ночи, мы занимались любовью и дошли до того момента, когда мужчина разрывает зубами упаковку презерватива, вынимает и торопливо раскатывает его. Сделав это, Лео вдруг замер, посмотрел в глаза таким взглядом, от которого в моих внутренностях разлилось тёплое ласковое море, и сказал:

– Помнишь, как-то… ты говорила, что хотела бы ребёнка? Мне кажется… я бы тоже хотел.

Я моргнула трижды, вдохнула дважды, прежде чем скатать самый тонкий латекс обратно, всунуть его в фольгу и швырнуть в угол.

Он сказал это только раз, больше никогда не трогал тему, но противозачаточные таблетки в моём блистере замерли на вторнике второй недели. Думаю, если бы Лео знал все подробности и нюансы «моей ситуации», он никогда и не заикнулся бы о ребёнке, тем более, что до конца и не был уверен в том, действительно ли хочет его. Но он не знал, а мне только и нужно было, что услышать от него хотя бы намёк, получить хотя бы малейший неуверенный фрагмент его позволения.

Я просто очень сильно этого хотела. Я верила, что смогу стать счастливой до конца. Жадная, ненасытная. Мне было мало. Объятий перед сном, рук, прижимающих к себе, «чтобы согрелась», близости каждый день, а иногда и чаще, завтраков и ужинов, поцелуев, прогулок и поездок, тишины и умиротворения в стенах, комнатах, окнах, наполняющих мою жизнь тёплым мягким золотым светом.

В июне мы впервые совершаем марш-бросок вокруг Стэнли парка. Уходит, правда, на это мероприятие весь день, и после каждого километра приходится делать остановку, чтобы обе трости Лео передохнули, но в конце пути его лицо сияет, как новогодняя ёлка.

Как раз в этот момент ему и звонит Карла с предложением приехать в конце июня в Калифорнию. У неё День Рождения – это раз, но главное – нужно отпраздновать победу Лео над коляской. Он отвечает ей «нет».

Вскоре мне приходит письмо от семейного врача о необходимости повторной проверки. В результаты анализов закралась ошибка, в общем, надо пересдать.

– Я высажу тебя у входа, потом припаркуюсь и найду. Так будет быстрее, – предлагает мне Лео.

Мы теперь везде опаздываем. Уже месяц, как Лео вернулся за руль обычного автомобиля, но ездить быстро он пока не решается – хотя инцидентов ни разу не было, он всё ещё не доверяет своей спине, вернее, её поведению.

– Хорошо. Отличная мысль. Буду ждать тебя.

Я стараюсь пошире ему улыбнуться, но он не видит – сосредоточен на парковке, и правильно – в любой момент может выскочить ребёнок или чья-нибудь собачка.

Мой семейный врач назначила мне холтер. Это такое устройство, которое крепится на грудь при помощи пластыря и затем в течение двадцати четырёх часов записывает кардиограмму на встроенный в коробочку чип. Не то что бы в этом была острая необходимость, но моё здоровье действительно в последнее время было не слишком хорошим. Среди прочего, независимо от нагрузки, я стала всё чаще ощущать в районе сердца что-то вроде трепыханий, иногда сопровождающихся тошнотой. Объективно, на фоне более важных вопросов в моей жизни, я никогда не обратила бы внимание на эту, по сути, мелочь, но в ходе общего обследования семейный врач настояла и на этом исследовании.

Лео находит меня взглядом почти сразу и садится рядом. Незадолго до его появления на это место хотела сесть женщина, но я попросила её оставить его свободным для моего мужа. Она согласилась.

– Ну что, легко припарковался? Проблем не было?

– Да, всё отлично.

Правой рукой я заполняю опросник, прикреплённый к картонному планшету, левую Лео сжимает в своей руке – ладошка к ладошке. Он держит меня вот так уже не первый раз. Месяц назад он обнаружил шишку у меня в груди, пришлось идти к врачу. И каждый раз на приеме у специалистов, перед процедурой маммографии он держал меня точно так же за руку. Когда взял её в первый раз, мне стоило усилий сдержать слёзы. Обследование показало, что ничего серьёзного в моей груди нет, и с сердцем всё в порядке. Непорядки у меня совсем в другом месте.

– Мне Марлис звонила, – начинаю издалека.

– И что?

– Говорит, неплохо было бы если бы мы приехали к ним с Келли на свадьбу.

Лео даже всем туловищем ко мне разворачивается:

– Куда приехали?

– На свадьбу.

Он пялится на меня круглыми от шока глазами.

– Они же придуривались!

– Ну вот, допридуривались. Марлис сказала, она в положении, – пожимаю плечами. – Очень хочет, чтобы мы… но, скорее всего, ты присутствовал на их бракосочетании. Всё будет происходить на берегу, а банкетная часть в ресторане. Гостей будет немного, сказала человек пятьдесят, не больше.

– Зная Марлис, умножай на два, – говорит Лео со вздохом.