— Занятный тип, — заметил Валера, закрывая за нимкалитку.

Оказавшись в комнате, мы заперли дверь и прислушались. Вдоме царила тишина.

— Ну, что? — сказала Женька, опускаясь накровать. — Выждем полчасика и пойдем на разведку?

— Как ты думаешь, свет погас случайно? —поразмышляв немного, спросила я.

— В каком смысле? — насторожилась Женька.

— Может, эту подстанцию, или как она там называется,специально испортили?

— Чтобы финал рассказа об оборотне выглядел болеевпечатляющим?

— Не валяй дурака, я вовсе не это имела в виду.

— А что?

Я разозлилась и перестала отвечать на дурацкие вопросы.

— Анфиса, — позвала Женька минут черездесять, — ладно, не злись.

Лучше скажи, что ты думаешь об этом Горемыкине?

— Безобидный чудак.

— Чудак — это конечно. Только так ли уж он безобиден?Дядька чрезвычайно увлечен всеми этими глупостями о духах, оборотнях и прочейнечести и вполне способен состряпать собственное привидение, только чтобыдоказать другим их существование.

— Ты думаешь?

— Думаю. По крайней мере, тетке Августе мозги онзапудрил основательно, а сейчас писателя обрабатывает с его супругой.

— Писатель, кстати, жутко подозрительный, напомнила я.

— Ага. Да и Валерка тоже. Что он тут делает спистолетом и дурацким удостоверением? Красоты природы готовится запечатлевать?

— Оружие он мог взять на всякий случай, все-таки местаздесь глухие…

А вот почему писателя так волнует его появление? Честноговоря, у меня большие сомнения, что он на самом деле писатель.

— Супруга сказала, что ни одного шедевра мы еще неопубликовали.

— Не в этом дело. Скажи мне, ты когда-нибудь встречалатворческую личность, которая была бы способна за весь вечер и словом необмолвиться о своих свершениях?

— А ведь верно, — задумалась Женька. — Дядямолчит, как рыба. А писателя хлебом не корми, дай поболтать о литературе.

— Я не удивлюсь, если он и не писатель вовсе, —брякнула я скорее из упрямства, но, поразмышляв немного, пришла к выводу, что всамом деле подозреваю Владислава Петровича в даче заведомо ложных показаний илипопросту вранье. Вопрос, зачем человеку врать?

— Должна быть причина, — вздохнула Женька., —Допустим, ему нужно быть в этом месте. Почему нужно, он афишировать не желает,однако свое присутствие объяснить должен. Назваться художником не всякий может,надо хотя бы акварель от эстампа отличать, а писатель — очень удобно. А чтоб нелезли, сказал, что пока не печатался.

— И зачем ему нужно быть здесь?

— Откуда мне знать? Он сегодня на болото ходил, тожеКукуем интересуется.

— Допустим, ты права, он мог соврать, что писатель.Рядовому туристу вряд ли придет в голову отдыхать здесь в условиях, близких кприфронтовым, надо тягу к дикой природе объяснить, его интерес к болоту тожеследует принять во внимание. При этом дядя явно чего-то опасается, и Валера унего на подозрении.

Нечто мне подсказывает, что Валера здесь по той женадобности, что и писатель.

Круг основных персонажей уже очерчен, надо ждать развитиясобытий.

— За что я тебя уважаю, — хихикнула Женька, —детектив ты сочиняешь в два счета. Не хватает только трупа. — Я испуганноойкнула, а подружка запоздало спохватилась:

— Извини, вырвалось.

— Язык у тебя, — заметила я со вздохом, думая отом, что слово не воробей и так далее… А эти трупы, будь они неладны, имеютужасную особенность: не успеешь подумать, что вот, мол, ситуация детективная,только трупа не хватает, и нате вам, труп тут как тут. Это я уже на своемгорьком опыте усвоила и потому упоминания о них совершенно не выношу.

Чтобы отвлечь меня от печальных мыслей, Женька поднялась скровати, выглянула в окно и сказала:

— А туман-то какой… жуть… Пойдем, Анфиса, самоебесовское время.

Если сегодня оборотня не увидим, значит, они и не водятся.

Мы переоделись, стараясь производить как можно меньше шума,и направились к двери.

— Дверь запирать не будем, — прошептала я. —Прятать нам нечего, при случае так и заявим, что по ночам не спим, так каквыслеживаем местного Кукуя, а вот если ключ потеряем, вернуться будетзатруднительно.

Женька согласно кивнула, и мы, прижимая кроссовки к груди,выскользнули из дома через парадную дверь, которая запиралась изнутри. Неуспели мы сделать и десятка шагов, как услышали жуткий вой. В сочетании стуманом, поднимавшимся с болота, это было крайне обременительно для моихнервов. А тут еще Женька схватила меня за руку и горячо зашептала:

— Ты видела?

— Что?

— Не знаю. Мелькнуло что-то, потом вроде за уголспряталось.

— Вот что, — вздохнула я. — Прошлой ночью мыедва не спятили от страха, а что в итоге? То-то. Прекрати бояться и меня непугай. Пошли, туман — это природное явление, собакам положено выть, а ночьючеловек чувствует себя беззащитным, оттого, и боится, вот и все.

— А это точно собака? — спросила Женька. — Яимею в виду — воет?

— Нет, оборотень, — хмыкнула я, завязала шнурок накроссовке потуже и первой отважно зашагала по тропинке.

Мы благополучно покинули территорию дачи и вскоре оказалисьв лесу.

— Куда теперь? — спросила Женька.

— У нас три объекта, — начала рассуждать я. —Ночью на болото только псих сунется, часовня с той стороны, а мельница совсемрядом. Вот с нее и начнем.

— А ты знаешь, как до нее добраться?

— Она где-то на стыке реки и болота. Пойдем вдольречки, чтобы с пути не сбиться. — И мы направились к реке.

Я вышагивала довольно бодро и, честно говоря, радовалась,что отправилась с Женькой в командировку, сидела бы я сейчас дома или в лучшемслучае на балконе, а тут природа, свежий воздух…

— Анфиса, — начала приставать запыхавшаясяЖенька, — должна тебе сказать, что ты женщина выдающейся отваги, воттолько не пойму, это у тебя от природы или от глупости?

— Ты договоришься, будешь Кукуя ловить в одиночестве.