– Не забывай, тебе еще возвращаться, – сказал Алекс.

– Я вколю химикат, Чаща умрет, и я спокойно вернусь.

– Боюсь, что не все так просто.

– Не просто?

– Теоретически да, ты вколешь, и она умрет, но не так быстро. Мы полагаем, что Чаща будет умирать долго. Очень долго. Если вообще будет.

– Я смогу, – уверенно сказал Костя, – я уничтожу Чащу. За всех, кого она убила, я тоже убью ее! Я хочу уничтожить это зло. В мире столько зла! Я должен остановить хоть какое-то!

– Хорошо, хорошо, Костян, ты только тише говори.

– Да, да, потише. – Костя перешел на шепот.

– Значит, уничтожим Чащу.

– Да, уничтожим.

– Почему ты снял очки?

– Разбил.

– Черт!

– Вернуться за Мишиными?

– Нет, возвращаться нельзя.

– С фонарем пойдем?

– Наверно, придется с фонарем.

– Они видят?

– Да черт их знает, – раздался голос Семена Петровича, который все это время был возле Алекса. – Это лишь наше предположение, что они ориентируются с помощью органов зрения.

– Да, – сказал Алекс, – прошлая наша группа шла с фонарями, им удалось пройти пятьдесят километров.

– А куда делись их очки?

– Долгая история, если коротко, то они их оставили, разбежавшись в разные стороны.

– От монстров?

– Да. Мы потом еле собрали их всех, но вот снаряжение осталось где-то лежать.

– Не говорите Ане ничего, – попросил Костя.

– Ладно.

– Она будет сильно плакать, если узнает, что все умерли и я один.

– Как скажешь. Ничего не расскажем.

– Я готов идти. Я хочу быстрее уйти из города.

– Да, давай, ты примерно в центре, до окраины тебе еще километр.

Костя поднялся с земли, сделал минимальную яркость фонаря и прицепил его на лоб. Вылез из приямка и подошел к углу дома. Парень прижался к стене и выглянул на дорогу, чтоб осмотреться. Убедившись, что там никого нет, он вышел на тротуар главной улицы и в сумраке побрел вдоль проезжей части.

ОКТЯБРЬ

Трамвай резко тронулся. Следователь сделал пару шагов назад, чтобы восстановить равновесие, и взялся за поручень. Хотя город постепенно вымирал и в вагоне практически все места были свободны, служитель закона, по привычке, ехал стоя. На первой полосе сегодняшней газеты, которую бесплатно раздавали возле остановки, он увидел заголовок:

«Четыре группы браконьеров в разных частях Южной и Центральной Африки были найдены жестоко убитыми». Он быстро прочитал статью, в которой описали метод убийства, а скорее, как подумал следователь, не убийства, а казни, и уставился в окно.

«Сначала у нас, – думал он, – теперь и у них. Феномен распространяется по всему миру…»

СЕНТЯБРЬ

Сто сорок восемь километров до центрального корня Чащи.

– Я решил твою загадку, – сказал Костя, перешагнув толстый корень, вылезающий из земли и уходящий в окно жилого дома.

– И какая же там была последовательность цифр? – спросил Алекс.

– Я уже не помню, но я ее решил, когда просто смотрел на цифры и произносил их. Первая строка была цифра «один». Я сказал: «Одна единица» и записал второй строкой один, один. Это значит одна единица. Так у меня получилась строка, где написаны две единицы. Я произнес: «Две единицы» и записал ниже цифры – «два» и «один». Потом я произнес: «Одна двойка и одна единица» и записал «один», «два» «один», «один». Потом я…

– Хватит, я понял, молодец, – прервал его Алекс.

– А если бы там надо было считать, то я бы не смог решить ее.

– Так я поэтому и задал тебе эту загадку, я понимаю, что с математикой у вас не все гладко.

– У кого у нас? У даунов?

– Да.

– Неправда, у нас в школе учился мальчик. Он ни с кем не разговаривал. Я дружил с Кирюхой. Кирюха смешил меня, а тот мальчик был всегда хмурый. Он быстрее всех решал примеры.

– Понятно, ладно, решал, и молодец.

– Леша.

– Да.

– Даня был твой друг?

– Да. Он был очень хороший друг.

– Он тоже был таким, как я?

– Ну конечно, а как иначе.

– А я хороший друг?

– Да. Ты, Костян, сейчас вообще самый лучший мой дружбан.

– Я подумал, что дауны могут быть самыми лучшими друзьями.

– Ты же говорил, что не ощущаешь себя дауном?

– Говорил. Я и не ощущаю. Это вы все об этом мне говорите, а я просто живу.

– Ты неплохо умеешь общаться.

– Да, я люблю поболтать.

– Я заметил.

– Леша.

– Костя, ты сразу говори, не надо сначала меня по имени звать, а потом что-то спрашивать.

– Хорошо. Когда мы уничтожим Чащу, мы будем дальше дружить?

– Конечно, я даже тебя курить научу.

– Нет, это я не буду делать.

– Да я же шучу. Пойдем лучше вместе в художественную школу.

– Ты меня научишь в рожу бить?

– В рожу?

– Да, у тебя так ловко выходит. Я в той драке упал и как-то и не дал в рожу никому. Не успел. Я бы хотел дать в рожу Захару.

– А чего там учить? Уперся пяткой в землю, если чувствуешь, что заварушка начнется, и отталкиваешься, скручивая таз, а кулаком в это время в область головы – бах! И все. А если их двое, то – бах и бах!

– Надо будет поупражняться.

– А если их много или если жизни угрожают, то можно какой-нибудь камень подобрать и так же его в голову.

– А если умрет?

– А если ты умрешь? Это я на крайний случай. Представь, на твоего близкого человека или на тебя напали с оружием, что делать?

– Бежать?

– Если ты один, то бежать, а если с тобой семья или еще кто?

– Спасать?

– Да, вот в том случае надо камень или палку подобрать или что есть под ногами. Да хоть землей в лицо кинуть, а потом с ноги бить.

– Ого. Ты так делал?

– Было как-то.

– Леша.

– Что? Костя, говори сразу.

– У тебя есть семья?

– Да. Мать и отец. Они в разводе. Живут в другом городе.

– Просто любопытно было.

– Отец военный, мать повар.