— Ну-ну, вы забыли. Испытатели называют руководителемвас. И по назначенному сверху, то есть моему назначению, и по авторитету, чтоценнее, как вы понимаете. Я тогда здорово рисковал, Кирилл Владимирович! Выхоть понимаете?

— Понимаю, — тоскливо ответил Кирилл. — Ятоже живу на этом свете.

— Вам повезло, все прошло удачно. Мне не только неснесли голову за самовольные действия, а даже милостиво изволили похлопать поплечу.

— Только-то? — удивился Кирилл.

— Ну премии не главное ведь?

— Не главное. Но только не все прошло удачно. Фетисовабыла серьезно ранена.

— Разве серьезно? А вот затем в самом деле все сталоочень серьезным.

Дальше Ногтев не проронил ни слова. У массивного здания изсерых гранитных глыб они оставили машину, поднялись на второй этаж. Оглянувшисьот дверей на машину, Кирилл увидел торчащие ноги водителя.

В кабинете Ногтев кивнул Кириллу на кресло, продолжил,словно разговор не прерывался:

— Очень серьезно. Погибло несколько человек. Сейчас вМалом Мире уже действует постоянная станция. Персонал — двенадцать человек.Осталось двенадцать. Включая Фетисову и Немировского, которые не являютсяспециалистами. Они сейчас не то охранники, не то ковбои, не то эти... которыетаскают корм в муравейник.

— Фуражиры, — подсказал Кирилл.

— Вот-вот, фуражиры. И вообще единственные подсобники.

Лицо Ногтева стало темным, морщины на лбу стали резче.Кирилл сказал осторожненько, стараясь как-то приглушить боль Ногтева:

— Я слышал, что в любом новом деле существует процентдопустимости несчастных случаев... Когда испытывали шаттлы, вроде бы отпустилина программу до двадцати катастроф.

Ногтев бросил глазами молнию:

— Не слышал. В нашей передовой стране таких циничныхрасчетов быть не может. Человек — звучит гордо, человек — высшая ценность,человек... Ну да ладно! Беда в том, что несчастных случаев на станциистановится не меньше, а больше. А ведь живут под бронированным колпаком, гдевсе необходимое, включая любое оружие. Почти любое. Вы втроем прошли голыми ибосыми через ад, побывали в муравейнике и вернулись невредимыми...

— Да где же невредимыми?

— Не спорьте. Вы не видели, что было потом! Потомначались потери.

Он тяжело дышал, огромные ладони сжались в кулаки. Кириллпоерзал, горячо сочувствуя, осторожно поинтересовался:

— А что... намерены сейчас?

Ногтев разжал кулаки, положил ладони на стол. Его запавшиеглаза остановились на лице мирмеколога:

— Кирилл Владимирович, мы снова к вам. Не скрою,повоевать пришлось. Призвать со стороны — признаться в поражении. Но ваштогдашний успех перевесил. Хотя, опять же не скрою, на другую чашу весов камнейнавалили немало. А вместе с камнями — звания, титулы, награды, авторитеты.Много говорилось о промискуитете... то бишь приоритете нашей фирмы, как будтоне в одной стране живем, а гражданские — не совсем люди...

Он замолчал, но глаз с его лица не сводил. Кириллпроговорил, едва ворочая пересохшими от волнения губами:

— Знаете же, я заранее... На мирмекологии замешан. Дажево сне постоянно брожу по тропам Малого Мира. Но у вас еще что-то в рукаве?

Ногтев кивнул. На этот раз отвел глаза, голос упал до хрипоты:

— Есть. У вас, между прочим, шестое чувство, как умуравьев...

— У муравьев нет шестого чувства, — поправилКирилл педантично.

— Да? А я где-то читал... Кирилл Владимирович, на этотраз лихим кавалерийским наскоком не сдюжить. Там большой коллектив, за суткисам Бог не управится.

Теперь уже Кирилл не отрывал глаз от лица Ногтева, а тотнапротив, отводил глаза.

— Ваши сотрудники, — спросил Кириллнапряженно, — там живут постоянно? Как я понимаю, в Малом Мире нельзяесть...

— Они прошли полную подготовку. Месяц на операцию,выкарабкивание... Да, в Малом Мире нельзя долго существовать, просто лишьуменьшившись в размерах, это басни для деток. Наша система легких, почек,сердца... Да что там сердце! Клетки тела без особого вреда можно уменьшить втри-четыре раза, только не в сотни. Осуществимо технически, но работать... Нет,не смогут. Словом, если в Малый Мир надолго, то лишь за счет выживания лишнихклеток.

— Лишних?

— Вы тоже считаете, что лишних у нас нет? Я, на своюбеду, тоже. И вот в утешение придумана теория, что мы напичканы бездействующимиклетками. Якобы достались еще от обезьян, ящеров, даже рыб. Если от нихизбавиться, у нас останется вообще с гулькин нос.

Кирилл молчал, замороженный страхом. Глаза Ногтева сталигрустными, даже печальными. Кирилл не мог себе представить, чтобы железныйНогтев мог выглядеть таким печальным.

— Но как же...

— Как будто бы хватает, — ответил Ногтев неохотно.

Кирилл сглотнул комок в горле, сказал осипшим голосом:

— Я не страдаю, что мускулы у меня не такие шикарные,как у Немировского. У муравьев еще меньше. Но как же мозги...

Ногтев ответил тяжело, словно из последних сил тащил на горукамень Сизифа.

— Предполагают, что человек использует лишь частьсвоего интеллекта.

— Слышал, — кивнул Кирилл, — но вот какую?Оценки расходятся.

— Кирилл Владимирович, все, что могу сказать в своюзащиту и защиту проекта, что там уже полтора года живут люди. Прекрасныеспециалисты! Делают потрясающие открытия, работают сутками, вот-вот загребутНобелевские премии. Эти подвижники не стали безмозглыми насекомыми, теперь унас есть связь, наблюдаем.

Кирилл отвел глаза, не мог он слышать умоляющие нотки вголосе этого сильного человека.

— Тем прекраснее, — продолжал Ногтевнастойчиво, — только не очень умелые в житейском смысле люди! Они и здесьтакие, увы. Первыми попадают под троллейбусы, а уж там...

Он замолчал, только его лицо продолжало говорить. Кирилл невыдержал:

— Я готов, готов. Совсем готов! Когда смогу вернуться?Сколько времени продлится командировка на этот раз?

Ногтев долго молчал. Так долго, что Кириллу впервые сталострашно. Лицо Ногтева сделалось землистым, а глухой голос донесся словно издругого измерения:

— Кирилл Владимирович... методика возвращения толькоотрабатывается. Ломать, как говорили предки, не строить... Вышибать лишниеклетки научились быстро, а вот возвращать... Пока что это дорога в один конец.

Кирилл спросил почти шепотом:

— Люди согласились?

— Кирилл Владимирович, не только у вас бзик. Естьчокнутые на металлургии, на энергетике, акустике, электронике... Вы подумайте!Не спешите, но... и не затягивайте.