Поднявшись, угрюмо признал собственный промах:

— В атаку ведут ротные и батальонные, а их до чертовойматери! Всех не перебьешь.

Саша с хриплыми воплями неумело тыкала шпагой. Наконецвоткнула в бок пробегающего муравья, но сама покатилась от мощного толчка.Муравей как боевой механизм нацеленно унесся дальше, не замечая пустяковойраны. На повороте шпага чиркнула о дерево, ее толчком выбросило. Саша ринуласьподбирать, ее стоптали, она поднялась помятая, в царапинах.

Кирилл взобрался по стволу подмаренника. Дмитрий азартновскрикивал, рубил и колол. Саша ковыляла в укрытие, держа глазами Кирилла.

— Дмитрий! — закричал Кирилл, срывая голос. —Прекращай! Это все глупо! И бесполезно...

Черные набрасывались втроем-вчетвером, отпиливали головы,брюшки, но мимо проносились все новые и новые рыжие. Кирилл вскарабкался выше,увидел, что главный вход уже завален трупами черных и рыжих, в воздухе мелькаетлес крючковатых лап, блестящих жвал. Группа рыжих, расшвыряв сражающихся,прорвалась в тоннель. Навстречу выскакивали лазиусы, цеплялись, как огромныечерные псы...

Из дальнего тоннеля рыжие начали выносить беспомощныхкуколок. Черные набрасывались на грабителей с мужеством отчаяния, рыжие спешилиунести краденное.

Дмитрий увидел первого рыжего с украденной куколкой, хотелброситься наперерез, но Кирилл спрыгнул ему прямо на спину, заорал в ухо:

— Бесполезно! Их не меньше десяти тысяч в атаке. Наэтом участке у них только фланговый маневр. Да-да, они знают фронтальные атаки,контратаки, отвлекающие маневры, боковые захваты, обходы и удары с тыла...

Дмитрий угрюмо опустил оружие. Кирилл поднял руки, скрестил,дважды наклонил кистями вверх. Сигнал «Подать лифт» напоминал сигнал лазиусов«Помоги нести добычу».

Саша тоже увидела грабителей, взвизгнула тонким голосом,выбежала из-за укрытия.

— Дурочка, — ругнулся Дмитрий. Сбросив рукуКирилла, он бросился к десантнице.

Среди зелени мелькали желтые коконы. Грабители неслись измуравейника лавиной.

Саша на миг исчезла среди яростно сражающихся.

Дмитрий ожесточенно орудовал мечом, защищая упавшую Сашу. Ихсбили с ног, через них прокатилась волна муравьев с куколками в жвалах. Кириллбыстро выхватил окровавленных испытателей, в два прыжка оказался за полембитвы.

— Вы с ума сошли, — выдохнул он, тяжело дыша. —У вас гипертрофированное чувство справедливости!

Саша виновато улыбалась. Губы у нее были почти такими жебелыми, как и лицо.

— Я была не права, — сказала она негромко. —Простите, Кирилл Владимирович. Вы угадали, я очень жажду встречи с иными разумом.Это помутило мой собственный.

Лифт грохнулся о землю. Всех троих подбросило к потолку.Дмитрий выругался. Саша упала на больную руку. Дверь распахнулась, на мигмелькнула розовая стена с извилистыми канавками. Это был чудовищно громадныйпалец с грубо обрезанным ногтем — то ли топором, то ли рольгангом, на которомобрезают рельсы.

Они вышли, прямо перед ними была Дверь.

— Я же говорил сто раз, что отсюда ни черта неразберешь! Нет, Мазохин сыпет инструкциями...

Необозримая Дверь излучала тепло. Дмитрий положил пальцы наметаллическую пластинку.

— Я вас разубедил, — ответил Кирилл медленноСаше, — но, разубеждая вас, засомневался сам.

— Ты? — спросил Дмитрий. В его глазах былосомнение.

— Я видел в миллионы раз больше, чем другиемирмекологи. Но все укладывается в привычную схему! Я готов предположить...пока только предположить, что у муравьев если не разум, то уже и не инстинкты.Что-то третье. А если инстинкты, то достигшие такого уровня, что пора ихквалифицировать иначе...

Саша смотрела в зеленую чашу. Слова ее прозвучали глухо иневпопад:

— Они... погибли?

— Нет, — ответил Кирилл поспешно. — Если бынапали Тапинома или Тетрамориумы... Рыжие не закапываются. Лазиусы отсидятся внижних этажах. С ними личинки, пакеты яиц, царица. Через пару недель сновавыйдут из нор.

Дмитрий провел пальцем по сенсорной пластинке. Появиласькрохотная щель, покрытая металлокерамическими плитками.

— Возможно, еще вернемся, — вдруг сказал Дмитрий.Бравада бравого десантника улетучилась, на Кирилла смотрели глаза неглупого имного повидавшего человека. — Сам понимаешь, сюда ломимся не ради изучениянасекомых. Пока что экономика правил бал... Медики обещают панацею от всехболезней, анабиоз, регенерацию, чуть ли не бессмертие. Ракетчики клянутсязапустить отсюда тысячи минизвездолетов. В наши исследования деньги вбухалиэлектронщики, энергетики, экономисты. Человечество разрастается быстро, скорозубы на полку. А энергетические проблемы? Запасы нефти, угля, газа, металла —особенно редких! — не бесконечны: переходим уже на голодный паек.

Все трое проскользнули в камеру. Зажегся свет. Дверь так жемедленно начала закрываться.

— Конечно, — сказал Дмитрий серьезно, — вбудущее смотрим не только мы, микромирщики. В Звездном планируют расселитьчеловечество по планетам, в Тимирязевке вырастили синтетический хлеб, в Дубневот-вот расщепят вакуумную энергию... Начальство смотрит: откуда принесутрезультаты получше? Туда пошлют разведчиков побольше, оснастят получше. Как,ребята, результаты у нас терпимые?

Кирилл Журавлев сидел на складном стульчике перед кустомчертополоха, когда сбоку упала густая черная тень. Он вздрогнул, вздернулголову. К нему неспешно приближался Климаксов, директор института. Как всегда,подтянутый, моложавый, элегантный, с профессионально-приветливой улыбкой. Дажебезупречные керамические зубы сверкали доброжелательно, и лишь только глазамидиректор института самую малость выказывал сдержанное неодобрение. КириллЖуравлев, доктор наук, часами сидит перед развесистым кустом бурьяна,рассматривая каждый листик в лупу, словно в институте нет ультрасовременнойаппаратуры, которая влетела ох в какую копеечку!

— Кирилл Владимирович, — заговорил Климаксоввыверенным голосом руководителя, — только что звонили из Звездного.Просили до четырех не уходить.

Кирилл непроизвольно бросил взгляд на часы. До четырех можноуспеть до Урала и обратно. Кто-то несется во весь опор на чумацких волах?Конечно, ретро уже не в моде, но неужели до такой степени...

Климаксов снова охотно посверкал ослепительными зубами:

— Похоже, там еще не решили. Ждут чье-то веское слово.А потом уже к вам кто-то приедет... Или не приедет.

Тренированное лицо директора излучало нейтральнуюдоброжелательность. За все годы он так и не определил собственного отношения кЖуравлеву. В его институте, где двадцать лет назад ученые старались походить накапитанов футбольных команд, боксеров, свободных художников, а ныне рядилисьпод жизнерадостных манекенов с обложек журналов мод, эта белая ворона Журавлевоставался единственным, кто при выборе одежды интересовался только размером, незнал модных поэтов, забывал анекдоты, не бегал трусцой, в экстрасенсах не сек,на премьеры не рвался, зато весомых научных работ ухитрился выдать вагон ималенькую тележку. Климаксов не считал себя дураком, да и не был им, но уженачал присматриваться: вдруг время перемен? Все труднее играть передовогоученого, каким желают видеть тебя общественность и вышестоящие товарищи. Ведьне слабее Журавлева, мог бы замахнуться и на большее...