Пожалуй, стоило еще раз повидаться с ее семьей. Возможно, Ребекка всего лишь мучилась из-за их к себе отношения, и во власти Энтони было переубедить отказавшихся от дочери упрямцев. Жаль, что он не додумался до этого раньше, когда был свободен. До Бристоля, где проживали невесткины родные, ехать было недолго, но Энтони опасался оставлять Ребекку и Джозефа без присмотра: если первая не желала хоть как-то поддерживать еле теплившуюся жизнь, то последний, напротив, был преисполнен энергии и желания попасть с новые неприятности. Ведь отправится же в Ноблхос, начнет там расспрашивать и разнюхивать и испортит Энтони все прикрытие. Покуда-то все были уверены, что он день за днем приезжает в поместье Уиверов, потому что пытается завоевать сердце Элизабет, и Энтони предпочитал, чтобы так все и оставалось. Нельзя было выдать истинную причину такого его поведения, иначе преступник затаится и нанесет удар тогда, когда Энтони не будет иметь возможности его предотвратить. Несмотря на данное Элизабет обещание.

— Смотри, что я нашел! — послышался из передней торжествующий голос Джозефа, а следом появился и он сам, прихрамывая и неся в руках две знакомые корзинки. — Эмили вчера так быстро убежала, что забыла их забрать. Чем не повод наведаться в Ноблхос и завести полезные знакомства?

— Не в этот раз, — улыбнулся Энтони и протянул руку к корзинам. — Однако твоим предлогом я воспользуюсь: даже если старшая мисс Уивер не пожелает меня видеть, с младшей мы придумаем, как ее смягчить.

— Чем ты ей опять не угодил? — закатил глаза Джозеф, однако Энтони вместо ответа лишь махнул и вышел из дома.

На небе действительно собирались тучи, предвещая скорую грозу. Наверное, стоило бы взять с собой зонт, но возвращаться Энтони не хотел: может, хоть дождь охладит голову, заставив спуститься на землю и принять очевидное? Потому что никаких доводов не хватало, чтобы угомонить разошедшееся сердце и разбушевавшуюся фантазию.

Когда он просил у Томаса Уивера разрешения ухаживать за его дочерью, то и подумать не мог, что наживет себе такие проблемы. За шестнадцать проведенных в Англии лет он научился виртуозно владеть собой, даже в самых сложных ситуациях сохраняя самообладание и хладнокровие.

Рядом с Элизабет он забывал про них напрочь. Терял мысли, говорил то, на что не имел права, видел ее одну и дышал одной ей. Словно какое-то наваждение.

Он ловил каждое ее слово, пытаясь, как болван, найти в них признаки хоть самой крохотной нежности. Он замирал от ее взгляда, как влюбленный юнец, впервые в жизни оказавшийся наедине с предметом своей мечты. Он перерождался от ее прикосновений — пусть совсем невинных, но значивших больше, чем все его достижения вместе взятые. Как он мог так обидеть своего ангела, принизив ее мечту? «Я никому не говорила», — призналась Элизабет, выбрав его и доверившись ему. И что получила в ответ?

С ревностью Энтони тоже не справился…

Первая крупная капля упала ему на плечо гораздо раньше, чем он рассчитывал: аккурат возле дороги из Ноблхоса в Кроукомб, проходящей вдоль Квантокских холмов. Пути ему до вотчины Уиверов оставалось еще половина, а сильный ветер, нагибающий деревья, предупреждал о скором разгуле стихии.

Энтони огляделся в поисках возможного убежища и на свое счастье обнаружил в полусотне ярдов заброшенную каменную ферму. Окна в доме были заколочены досками, однако крыша казалась целой, и именно она сейчас имела первостепенное значение.

Энтони быстрым шагом направился к укрытию. Дверь оказалась выломана — очевидно, кто-то пытался поживиться в оставленном людьми здании или, подобно ему, хотел спрятаться от дождя, — поэтому он без всякого затруднения попал внутрь; и весьма своевременно, так как спустя какую-то минуту по крыше и ставням забарабанили частые капли, заводя все более устрашающую музыку.

Внутри ферма оказалась разорена до отказа: были вынесены даже заградительные барьеры загонов для скота, поэтому Энтони, быстро закончив с осмотром, подошел к поруганной двери и вгляделся в разбушевавшуюся стихию.

Где-то громыхнуло: гроза еще не добралась до Квантока, но ветер свистал немилосердно, и сквозь окутавший долину полумрак нельзя было увидеть даже вершину ближайшего холма. Энтони попытался разглядеть небо, чтобы прикинуть, как долго ему придется ждать окончания грозы, но, убедившись в тщетности своих усилий, перевел взор на дорогу.

И не поверил глазам, утверждавшим, что по ней, придерживая обеими руками норовивший сорваться капор, спешила Элизабет.

Почему она была одна, как оказалась здесь в столь ранний час, захочет ли принять от него помощь — все это не имело значения. Энтони выскочил под дождь и бросился ей наперерез, расстегивая на ходу сюртук.

— Мисс Уивер!

Она замерла, изумленно глядя на него, а он накинул сюртук ей на плечи, чтобы хоть немного укрыть от льющей с неба воды.

— Пойдемте! Тут рядом укрытие! Переждете дождь!

Кажется, угрозы стихии были достаточно весомы, чтобы Элизабет без единого вопроса или возражений кивнула и последовала за ним.

Однако уже в помещении Энтони понял, что рано обрадовался. Мисс Уивер промокла до нитки. На простое светлое платье с незамысловатым зеленым узором было больно смотреть, и Энтони не мог не осознавать, что даже его сюртук не согреет замерзшую Элизабет. Довольно-таки большая по площади ферма позволяла найти укромное место, не продуваемое всеми ветрами, однако не давала возможности хоть немного просохнуть, а для Элизабет это сейчас было первостепенным. Когда еще дождь закончится и она сумеет попасть домой — тут и до воспаления легких недалеко.

Энтони осмотрелся по сторонам, пытаясь хоть что-то придумать. Мисс Уивер тем временем дрожащими руками стаскивала с головы поникший капор и пыталась хоть немного отжать подол платья. Сюртук она не скинула, и это почему-то настолько воодушевило Энтони, что он нашел выход.

Под ее удивленным взглядом он выломал пару досок с внутренней стороны окон, сделал из них горку и потом шагнул к Элизабет.

— Вы позволите? — спросил он, указывая на сюртук. — Во внутреннем кармане спички. Надо разжечь костер, чтобы вы могли обогреться.

— Спички? — переспросила Элизабет, стягивая сюртук с плеч. — Разве вы курите, мистер Рид?

— Нет, — улыбнулся он, вынимая коробок. — Но многие опрашиваемые свидетели становятся куда сговорчивее, если предложить им расслабиться с сигарой и помочь прикурить.

Он немного замешкался, решая, не слишком ли заденет стыдливость Элизабет, если повторно предложит ей воспользоваться своей верхней одеждой, однако страх перед ее простудой оказался сильнее опасений ее недовольства, и Энтони вернул ей сюртук. Поспешно вытащил из жилета перочинный нож и принялся превращать одну из досок в щепки, чтобы у Элизабет не было возможности отказать ему в этой крохе заботы и хоть ненадолго почувствовать себя нужным ей.

Повисшее молчание можно было истолковать как угодно, и Энтони заставил себя сосредоточиться на разведении огня. В последний раз ему доводилось заниматься этим в Итоне, и отсутствие практики могло сыграть с ним злую шутку. А расписаться в собственном бессилии помочь Элизабет казалось самым страшным наказанием из всех существующих на земле.