— Вы очень предусмотрительны, — негромко проговорила она, и следовало только догадываться, относились эти слова к спичкам или все-таки к сюртуку, потому что ее следующую фразу заглушил раскат грома. Энтони чиркнул спичкой, поджигая подготовленные щепки, потом опустился на колени, раздувая робкое пламя. И только когда огонь наконец занялся, вдруг подумал, что от английского эсквайра в эти минуты у него оставался разве что нож и уж точно не манера поведения. Тряхнув головой, он поднялся на ноги и уставился сквозь дверной проем на улицу. Лицо запылало не хуже костра. Он не имел представления, как разводят огонь истинные джентльмены, но уж точно они это делали не на четвереньках, почти распластавшись на грязном полу.

Воистину благими намерениями вымощена дорога в ад…

— Я пережду дождь на улице, чтобы не компрометировать вас своим присутствием, — проговорил Энтони, однако ее ответ вынудил его отказаться от попытки бегства.

— Мистер Рид… — в прозвучавшем у него за спиной голосе Элизабет не было и крохи насмешки, лишь такая тоскливая кротость, что он ошеломленно развернулся. Однако мисс Уивер смотрела на костер и не поднимала глаз. — Я догадываюсь, что своим вызывающим поведением исчерпала даже ваше безграничное терпение, но, быть может, если уж сама судьба столкнула нас сегодня, вы найдете в себе великодушия еще раз принять мои извинения?

Ничего не понимая, он сделал шаг вперед.

— Я всю ночь думал, как мне оправдаться перед вами за проявленную бестактность и отсутствие чуткости, — выдохнул Энтони, не желая, чтобы она даже секунду мучилась из-за него. От этого становилось больнее, чем от собственных неприятностей. — Мисс Уивер, я вчера обидел вас! Если после этого я вам неприятен…

Новый грохот — совсем уже близкий — сотряс стены и крышу фермы, вынудив Элизабет невольно вздрогнуть и ухватиться за полы его сюртука, словно ища в нем защиту, а у Энтони перехватило дыхание. На какое-то мгновение представилось, что это он сжимает ее в объятиях, утешая и укрывая от грозы. Pazzo*! Разве он будет когда-нибудь ей нужен?

Элизабет придвинулась ближе к огню, с наслаждением ловя его тепло. Или она ошибалась, и тепло шло вовсе не от костра, а от черного сюртука, чуть колющего обнаженные плечи и словно бы делящегося с ней жаром своего хозяина? Как бы он ни старался во всем соответствовать английской чопорности и бесстрастности, неподдающаяся итальянская страсть нет-нет да и прорывалась сквозь наносное, позволяя Элизабет узнать совсем другого Энтони Рида, к которому она против воли проникалась доверием и расположением.

Надо же, он развел для нее костер. Не погнушался собственными руками заготовить дрова и опуститься на колени, чтобы только она могла согреться.

Неужели она должна была разглядеть в этом недостойный джентльмена поступок? Напротив, Элизабет замирала от понимания того, что забота о ней пересилила в нем столь трепетное отношение к этикету. А ведь после очередной грубости мисс Уивер он имел право сделать вид, что вообще не заметил ее во мраке разгулявшейся стихии. Тогда и не вымок бы не хуже Элизабет. И не мерз бы сейчас в облепившей тело рубашке. Не вытирал бы рукой лицо, избавляясь от стекающих с волос капелек воды. Не пытался бы скрыть собственные неудобства от Элизабет, как будто в его власти было отвести грозу, а он этого не сделал.

Существовал ли на свете другой мужчина, способный на подобные поступки ради Элизабет? Или отцовское согласие на ее брак с мистером Ридом было не такой уж и блажью, какой она его посчитала? Быть может, Томас Уивер разглядел в нем нечто такое, что до сих пор отказывалась замечать Элизабет?

Энтони…

— Я искала повод, чтобы нанести вам визит, — почему-то обрадовавшись собственным мыслям, произнесла она. Мистер Рид быстро взглянул на нее, потом перевел взор на лежавшие у входа корзинки.

— Я нашел его, — просто ответил он, и от этого Элизабет вдруг стало легко и необъяснимо весело.

— Несмотря на искренние переживания Эмили за Джозефа, я не удивлюсь, если она оставила их у вас нарочно, — заметила она. — И вам сильно достанется, мистер Рид, если вы лишите мою сестру возможности наведаться к вас и исправить оплошность лично.

— Вот уж чего бы я желал в последнюю очередь, так это расстроить мисс Эмили, — Энтони решил принять ее слова за правду, слишком хорошо понимая, что постоянно ищет в них подвох только из страха влюбиться в своего ангела еще сильнее. Потому что если то, какой она казалась, было истинным, то выкарабкаться он уже не сможет. Слишком хорошая. Слишком правильная. Слишком… необходимая… — Прикажете вернуть корзины в Кловерхилл? Но тогда вам придется пообещать, что мисс Эмили заглянет к нам в самое ближайшее время, иначе мне достанется от Джозефа куда как сильнее, чем от вашей сестры. Уж в нем-то милосердия ни на пенс.

Элизабет, показалось, скрыла улыбку, а ему вдруг пришло в голову, что она могла устать после пешей прогулки и борьбы со стихией. Идея была не самой блестящей, но Энтони, перевернув одну из корзин и опустив ее вверх дном возле костра, все же предложил Элизабет присесть.

— Благодарю! — с самой глубокой искренностью ответила она, аккуратно устраиваясь на импровизированном стуле. Потом посмотрела на Энтони и со столь очаровательной улыбкой призвала последовать ее примеру, что он не смог отказаться. Сидеть на низкой неустойчивой корзине было неудобно, но это неудобство сторицей окупалось близостью и приветливостью мисс Уивер. — Папина бывшая няня, миссис Бенсон, заболела, — дождавшись завершения очередного раската грома, сказала Элизабет. — Папа вчера ездил в Бриджуотер за лекарством, вернулся уже ночью. Вот я спозаранку и поспешила к миссис Бенсон. Она горничных наших на порог бы не пустила: никому не доверяет. Пришлось очень потрудиться, чтобы убедить ее начать лечение. Надо было, конечно, переждать грозу у нее, но я и так уже опаздывала к завтраку…

— Так вы еще не завтракали? — воскликнул Энтони и снова огляделся вокруг, как будто на заброшенной ферме можно было обнаружить какую-нибудь снедь. — Простите, если бы я догадался наполнить хоть одну корзинку ответным угощением, вам не пришлось бы сейчас мучиться хотя бы от голода.

Элизабет с удивлением посмотрела на его расстроенное лицо.

— Мне кажется, вы слишком много требуете от себя, мистер Рид, — мягко заметила она. — Знать будущее доступно только богу.

Что тут было ответить? Она подозревала его в гордыне, а он просто не мог позволить себе упасть в ее глазах. Потому что любой промах мог оборвать это нежданную благодать ее внимания. Конечно, однажды она все узнает и отвернется от него, как и должна. Но пока еще у него были эти мгновения нечестного счастья, и он хотел сделать все, чтобы Элизабет хотя бы вспоминала о нем с теплотой, а не с неприязнью.

— Quindi manda gli angeli sulla terra**, - коротко улыбнулся Энтони, но поднять на нее глаза так и не посмел. Вряд ли она могла помнить о той роли, что сыграла в его жизни: ей тогда было всего шесть лет, а детская память обладает милосердной способностью хранить в себе лишь самое лучшее, к чему их первую встречу никак нельзя было отнести. Всей душой Энтони желал, чтобы Элизабет все забыла и никогда не терзалась подобными вещами. И все же в голову все чаще приходила крамольная мысль: а если бы Лиз вспомнила? Если бы узнала и все поняла? Стала бы относиться к нему с нынешним участием? Или разом бы оборвала, убив неуместную надежду? — Чтобы те могли отвести беду и избавить от непреодолимого отчаяния.