Ей даже удалось сбить его с мысли. То была малая, но все же победа, которой она очень гордилась, поскольку редко кому удавалось поколебать уверенность Эдмунда в себе.

Но ведь он так часто оказывается правым! Даже она готова признать, что он подал ей хорошую идею — обдумать, какие качества должны быть присущи ее будущему мужу.

Только ведь Эдмунд не ожидал, что она применит логику к проблеме, имеющей эмоциональные корни! Стоило задуматься о замужестве, как ее тело и сердце принимались бунтовать. При мысли о том, что какой-то мужчина станет проделывать с ней то, что Уилкинз сотворил с Лизой, Джорджиане становилось физически плохо.

Покрепче обхватив колени, она попыталась вообразить майора Гоувана…

Ох, нет! Этого ей не перенести.

Эдмунд прав. Она не может выйти замуж за человека, который будет требовать от нее подобного. Который почувствует себя уязвленным и оскорбленным, когда она не ответит на его ласки… Она прижала руку к животу.

Что же ей делать?

Пораскинуть мозгами — вот что. О том, какого мужчину сумеет перенести.

Забавно, что по прибытии в Лондон она воображала, будто лишь совершеннейший дикарь способен ею заинтересоваться, а на деле оказалось, что несколько уважаемых и безукоризненно воспитанных мужчин находят ее привлекательной. Но только не Эдмунд, который благоволит к изысканным миниатюрным женщинам с белокурыми волосами.

Ей нет до этого никакого дела. Хмыкнув, она вздернула подбородок. Она всегда знала, что не сможет тягаться с похожими на фей созданиями. Не станет даже и пытаться. Она надеялась, что в память об их детской дружбе Эдмунд сжалится над ней и даст крышу над головой.

Однако она не приняла в расчет его потребность в наследниках. Ему нужны рожденные в законном браке дети, продолжатели рода. Более того, он захочет увидеть, как они будут расти.

Из Эдмунда получится хороший отец. Джорджиана с легкостью представила его в окружении двух или трех сыновей и парочки дочерей в придачу. Как он ведет их всех к ручью, где водится форель, на берегу которого мальчики смогут устроиться со своими альбомами и делать зарисовки обитающих в камышах насекомых. А крошечные девочки тем временем будут ловить в банку головастиков.

Джорджиана никогда не чувствовала потребности стать матерью, что бы там мачеха ни говорила о женском естестве. Но детишки Эдмунда… Их так легко полюбить, ведь они плоть от плоти наполовину Эдмунда и наполовину… Всхлипнув, Джорджиана утерла нос тыльной стороной руки. Они будут похожи на свою маму. Женщину, которая с радостью родит Эдмунду наследников. Женщину, которая будет столь же благородного происхождения, что и его собственная мать.

В то время как она… хочет всего лишь…

Вскинув голову, она обвела комнату невидящим взором. Она просила Эдмунда о такой малости — дать ей крышу над головой. Вот и все, что нужно ей от какого бы то ни было мужчины. И не важно, насколько маленькой будет эта крыша, главное — чувствовать себя под ней в безопасности. Посмотрев на свою одинокую постель, она внесла в свое желание поправку. Ей хочется иметь собственную комнату, пусть даже крошечную и тесную, как эта. И не важно, что места там хватит лишь для кровати с ночным столиком с одной стороны, кресла с другой и умывальника у окна. И пусть подоконник будет настолько широким, чтобы можно было сидеть на нем, как сейчас. Вот такое собственное пространство ей и нужно. Осознание того, что у нее есть комната, чтобы скрыться от окружающего мира, делало пребывание Джорджианы в Лондоне терпимым. Вероятно, так же будет и с замужеством. Особенно если посчастливится встретить мужчину, чье мнение она сможет уважать.

Да, она уверена, что не хочет замуж за человека, с которым ей не о чем поговорить, ведь тогда она почувствует себя очень одинокой.

С другой стороны, если она будет слишком сильно любить и уважать своего мужа, ей станет куда труднее перенести его разочарование, когда она не выкажет рвения в его объятиях.

Ох, это невозможно! Как стать женой человека, которого не любишь? Выхода из сложившейся ситуации Джорджиана не видела.

Какой тогда смысл в составлении дурацкого списка качеств?

Есть лишь один мужчина, с которым она хочет связать свою судьбу. И брак с которым для нее исключен.

— Ты совсем лишился рассудка?

Эдмунд поднял глаза от кипы писем на столе и покорно посмотрел на мать.

— Доброе утро, матушка, — проговорил он с иронией. — Как я полагаю, вопрос ваш носит риторический характер, поскольку не вызывает сомнений, что я все еще пребываю в здравом уме.

— А вот я в этом сильно сомневаюсь! — воскликнула пожилая дама.

За ее спиной Эдмунд увидел своего секретаря Попплтона, заламывающего руки и переминающегося с ноги на ногу. Он получил четкие указания не допускать в кабинет никого, и леди Эшенден в особенности, пока Эдмунд занят работой. Однако, если матушка закусит удила, остановить ее никому не будет по силам.

— Мне нужно обсудить с леди Эшенден одно дело, — обратился Эдмунд к Попплтону. — Оставьте нас.

Еще во время последнего посещения Фонтеней-Корт он понял, что конфронтация неизбежна. Маловероятно, чтобы мать явилась обсуждать то, что занимает сейчас его разум, но, раз уж она здесь и явно жаждет сражения, можно говорить обо всем открыто.

С ослепительной улыбкой захлопнув дверь у Попплтона перед носом, графиня повернулась к сыну:

— Это правда? Что ты появился на дебютном балу мисс Твайнинг ради одной-единственной женщины? Эта сплетня теперь у всех на устах.

— А! — Об этом аспекте Эдмунд даже не задумывался.

— Так это правда! Какой же ты… глупец! Нельзя же станцевать лишь один танец, а потом утащить партнершу к буфету и, о чем-то оживленно переговорив с ней в укромном уголке, уйти, забыв выказать почтение девушке, в чью честь устроен бал. Это неизбежно породит волну слухов и домыслов!

— Вам по силам пресечь любые сплетни на корню, — резонно возразил Эдмунд. — Достаточно лишь напомнить людям о моей эксцентричности. Вы ведь сами постоянно на это жалуетесь. На отсутствие у меня… как вы выражаетесь? Умения вести себя в обществе. Отчего бы не заявить, что прошлой ночью я в очередной раз это продемонстрировал?

— Я так и поступила, — ответила его мать, нетерпеливым жестом отбрасывая полушлейф платья в сторону и усаживаясь в стоящее напротив стола кресло. — Однако прежде прискорбное отсутствие у тебя умения вести себя в обществе не давало мне повода для беспокойства. Неужели не понимаешь, какими неприятностями обернется выказывание столь явного предпочтения потаскухе-интриганке вроде этой девчонки Уикфорд?

— Потаскухе? — Эдмунд откинулся на спинку стула, глядя на мать холодно сверкающими глазами. — Выбирайте выражения, миледи.

Ее ответный взгляд не уступал ему по холодности. И решимости.

— Иначе что?

Вот, значит, как? Пришло время определить рамки дозволенного.