Ах да, чертовы трусики. Но ведь он сам не дал мне возможности снять их, гипнотизируя своими прикосновениями.

— Сейчас…

Я скатала трусики по бедрам и откинула ногой подальше. Замерла в ожидании продолжения.

— Так-то лучше, — хрипло проговорил Валентин. — Будь послушной, девочка, это все, что от тебя требуется. Итак,  что тут у нас на десерт.

Он облизал собственные пальцы, которые так недавно проникали в меня. Зажмурился и рыкнул от удовольствия. А у меня все снова поплыло перед глазами от возбуждения. Казалось, я кончу от одного прикосновения Валентина, от одного взгляда на него.

Его указательный палец вновь проник внутрь, и я с шумом втянула ртом воздух. Ошеломляющая волна возбуждения накатила, полностью затопив сознание и заставив тело испытать небывалое наслаждение. Жидкое счастье, берущее начало внизу живота, растекалось по венам, заставляя постанывать и крепче держаться за края стола.

— Так быстро, девочка? — удивленно и восхищенно произнес Валентин. — Кажется, скоро ученица превзойдёт своего учителя.  А теперь иди ближе.

Валентин расстегнул брюки и, наскоро раскатав по члену презерватив, подхватил меня под бедра. С утробным рыком проник в истекающую влагой промежность. Он старался двигаться медленно, растягивая удовольствие. Но, судя по выражению лица, можно было не сомневаться: продержится недолго. Выпады его бедер становились все более резкими, мощными. Я обняла его ногами и вся подалась вперед, опираясь руками о стол. И вот новая волна оргазма накрыла меня.

— Валентин! Вэл!.. — вскрикнула я, чувствуя, как сокращаются внутренние мышцы.

И он отозвался на этот громкий, неистовый призыв, кончив так бурно, что я почувствовала его разрядку даже через тонкие стенки презерватива. И слегка пожалела, что не могу испытать полной близости, довериться Валентину окончательно, без оглядки.

Да он и не просил меня об этом.

Вряд ли дети входили в его планы. А мне примером должен был стать урок мамы. Она тоже доверилась любимому мужчине и поплатилась за это.

Правда, родила меня.

Глядя на Валентина восхищенным взглядом, чувствуя, как неистово бьется его сердце, позволила себе немного помечтать. Представить, что у меня будет дочь с точь-в-точь такими же голубыми глазами и, возможно, моими волосами.

— Над чем ты смеёшься? — спросил он, поглаживая меня по голове. — Почему смотришь так странно?

— Мне вдруг подумалось: какими бы были наши дети? Если они появились бы, конечно…

Взглянула ему в глаза, надеясь найти в них хоть смутное отражение тех чувств, что испытывала сама. Однако Валентин, как обычно, отстранился:

— Нужно принять душ.

Не стала ему мешать, хотя испытывала некоторое разочарование происходящим. Он занимался со мной сексом — много и часто, покупал подарки, заботился о маме, словом, делал все, чтобы мне было хорошо. Но этого почему-то казалось недостаточно…

— Завтра отвезу тебя к гинекологу, — заявил Валентин, выйдя из ванной комнаты. С мокрыми волосами, с обернутым вокруг бедер полотенцем, он смотрелся морским божеством, только трезубца в руках не хватало. А вот строгости на лице и сурового блеска в глазах было предостаточно. — Пусть выпишет тебе подходящие противозачаточные, не хочу все время пользоваться презервативом.

Сдается, именно моя мысль о детях подтолкнула его к этому решению. Впрочем, не исключено, что ему, как многим мужчинам, просто не нравится натягивать «резину», ведь какой бы тонкой она ни была, не позволяла чувствовать всю полноту ощущений от близости. Я знала об этом (чего только не услышишь в перерывах между лекциями, находясь рядом с такой прожжённой давалкой, как Катерина Кузнецова).

— Хорошо, я не против.

Пожала плечами как можно равнодушнее и не вернулась к разговору о детях. Дураку понятно: Валентину Петровичу Залесскому пока что не нужны наследники.

Не спеша вымыла и убрала посуду, протерла стол. Было так странно чувствовать себя хозяйкой на чужой кухне. Я еще плохо знала, что и где лежит. Не знала предпочтений своего мужчины: пьет ли он по утрам кофе или предпочитает чай, плотно завтракает или ограничивается скромным бутербродом.

— Ира! — позвал он, входя в кухню.

Я дернулась и быстро захлопнула холодильник. Почувствовала себя воровкой, хотя ничего плохого не сделала, всего лишь пыталась решить, что приготовить на завтрак.

— Вот, возьми это, — Валентин протянул кредитку. — Хочешь, заказывай ужины в ресторане, хочешь, готовь сама, интернет-магазин в помощь. Ну и вообще, можешь не стеснять себя в средствах.

Я нервно сглотнула, поглядывая на пластиковую карту, перекочевавшую в мою руку. Хотела спросить, каков лимит расходов, но не рискнула. В любом случае не собиралась тратить много.

— Хорошо, — произнесла спокойно, как будто вести общее хозяйство вдруг стало для меня обыденным. — Но мне нужно знать, какие блюда ты предпочитаешь. Может быть, на что-то есть аллергия или ты просто не любишь?

Валентин отмахнулся с улыбкой:

— В этом плане я всеяден. Мой желудок выдержит любую пищу, переварит хоть камни. Когда-то я питался одними макаронами, запивая их водой, так что теперь готов к любым кулинарным экспериментам.

Мне стало его жаль. Чуть ли не впервые он рассказал о себе что-то, о своем прошлом. Рассказал, и, кажется, тут же пожалел об этом.

— Уже поздно, Комарова, —  сообщил он. — Маленьким девочкам давно пора в кровать.

Я надеялась, что мы ляжем вместе, в спальне. Но Валентин постелил себе на диване в гостиной, а на мой недоумевающий взгляд ответил:

— Спальня в твоем полном распоряжении.

— Но тебе будет неудобно на диване, — попробовала возразить. — А я не занимаю много места в постели, ты меня даже не заметишь.

Нет, диван-то как раз удобный, широкий и мягкий. Дело во мне. Я отчаянно не хотела разделяться с Валентином даже на ночь.

— Это ненадолго, — хмыкнул он.

Мое бедное сердце едва не остановилось. Что он имел в виду под этим замечанием? То, что наши отношения скоро закончатся? Или то, что он со временем привыкнет к моему присутствию в квартире, и мы будем спать вместе?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — В смысле?.. — спросила я упавшим голосом, чувствуя, как неприятный холодок скользит вдоль спины. — Что значит, ненадолго?