Кэсси теперь знала до мелочей, как управлять «Дженни»,«белланкой» и даже «хэндли», к которому, как считал Ник, ей тоже необходимопривыкнуть. Двухмоторный «хэндли», весивший намного больше других самолетов,гораздо труднее поддавался управлению.

Теперь Кэсси приходилось тратить больше времени на дорогу,поэтому она меньше бывала в аэропорту отца. Но все же каждую свободную минутуона проводила там. При случайных встречах с Ником они незаметно обменивалисьулыбками, как двое заговорщиков.

Однажды, когда Кэсси занималась мотором от одного изсамолетов в дальнем ангаре, к ее удивлению, туда вошли отец и Ник. Ониобсуждали покупку нового самолета — подержанного «локхид-вега». Отец опасался,что это может обойтись слишком дорого.

— Пэт, он того стоит, поверь мне. Это тяжелая, но темне менее прекрасная машина. Когда я летал в последний раз в Чикаго, я тамопробовал один такой самолет.

— И кто, по-твоему, сможет на нем летать? Только мы стобой. Остальные сразу же посадят его на деревья. Это действительно чертовскихорошая машина. Ник. У нас здесь вряд ли найдется человек пять, а может, и тогоменьше, кому я решусь его доверить.

В тот момент когда отец произносил эти слова, Кэсси заметиластранный взгляд Ника и похолодела от ужаса. Она догадалась, что он задумал. Ейзахотелось крикнуть ему: «Не надо», — и в то же время другой частью своегосущества она уже стремилась к этому. Не может же она скрываться от отца всюжизнь. Рано или поздно ему все равно придется узнать правду. А Ник уже говорилс ней о том, чтобы принять участие в следующем воздушном празднике.

— Пятеро мужчин, может, и не найдется, но я знаю однуженщину, которая могла бы им управлять с закрытыми глазами.

— О чем ты?

Одно лишь упоминание о женщине, способной вообще управлятьсамолетом, не говоря уж о том, чтобы водить такую машину, моментально вызвало уПэта раздражение.

Ник продолжил очень тихо и спокойно. Кэсси в ужасе смотрелана них, моля Бога, чтобы отец его выслушал.

— Пэт, твоя дочь — лучший из пилотов, каких якогда-либо видел в своей жизни. Она летает со мной уже больше года.., полторагода, если быть точным. И повторяю, ничего подобного я в жизни не встречал. Яговорю серьезно, Пэт.

Пэт смотрел на старого друга и соратника, раскрыв рот отизумления. Постепенно оно перешло в ярость.

— Что?! Ты с ней летаешь?! Ты же знаешь, как я к этомуотношусь! Да как ты посмел?

— Если бы я не посмел, она бы сделала это сама. Она быразбилась еще год назад. Она терроризировала брата, заставляла его подниматьсяс ней в воздух в любую погоду. И я еще раз говорю тебе, Пэт: она прирожденныйпилот, она лучше всех, кого я когда-либо знал. А ты осел, если не даешь ейпоказать, что она умеет. Предоставь девчонке эту возможность.

Будь она парнем, ты бы давно разрешил ей летать и сам этознаешь.

— Ничего я не знаю! Знаю только, что вы дваидиота. — Он повернулся к Кэсси:

— И вот что я тебе скажу, Кассандра Морин: я запрещаютебе подниматься в воздух. — Пэт перевел взгляд на Ника:

— И твой бред я выслушивать не собираюсь. Ник Гэлвин.Ты сам осел, слышишь ты?

— Ты не прав, Пэт, — не сдавался Ник.

Однако его друг был слишком взбешен, чтобы восприниматьчьи-либо слова.

— Мне плевать на то, что ты думаешь! Ты еще большийидиот, чем она! В моем аэропорту на моих самолетах она летать не будет. А еслиты такой дурак, что будешь летать с ней на своем самолете где-нибудь в другомместе, то я возложу всю ответственность на тебя, если с ней что-нибудьслучится.

Если же ты разобьешься из-за нее — в чем я несомневаюсь, — сам будешь виноват. Ни одна женщина не может нормальнолетать, и ты это знаешь не хуже меня.

Одним ударом Пэт безжалостно разделался с целым поколениемвыдающихся женщин-летчиц и среди них со своей собственной дочерью. Однако егоэто мало трогало. Он так считал, и никто не смог бы его переубедить.

— Позволь мне подняться с ней и показать тебе, что онаможет. Она умеет летать на всех наших самолетах. У нее есть природное чувствоскорости и высоты. Она больше полагается на свои глаза и интуицию, чем на всенаши приборы. Пэт, она непревзойденный пилот.

— Ничего ты мне не покажешь, потому что я ничего нехочу видеть. Два идиота! Наверняка она хитростью тебя в это втянула.

Он смотрел на дочь почти с ненавистью. Конечно, это толькоее вина. Маленькое упрямое чудовище. Надумала разбиться в аэропорту отца, в егособственном самолете.

— Ни во что она меня не втягивала. Год назад я видел,как она садилась в грозу вместе с Крисом. Я сразу понял, что это не он ведетсамолет, — признался Ник. — Если бы я тогда не вмешался, боюсь, ониоба уже погибли бы. Поэтому я и решил учить ее по-настоящему.

— Тогда, в грозу, самолет вел Крис!

— Нет, это была Кэсси! — Ник тоже пришел в яростьоттого, что Пэт оказался таким непробиваемым. Он защищал давно устаревшиепринципы. — Ты что, слепой? У парня нет ни рук, ни смелости, ни интуиции.Единственное, на что он способен, — это подняться, никуда не уклоняясь, иточно так же опуститься обратно. Как обыкновенный подъемник… То же самое онпроделал на воздушном празднике и старался только для тебя. Да с чего ты взял,что он смог бы вывести самолет из грозы? Говорю тебе, это сделала Кэсси.

Он взглянул на нее с видом собственника. И с удивлениемувидел, что девушка плачет, не спуская глаз с разъяренного отца.

— Да, папа, это сделала я, а не Крис. Ник сразу понял.Он тогда набросился на меня и…

— Ничего не хочу слышать, Кассандра Морин! А тывдобавок ко всему еще и лгунья. Пытаешься отнять славу у собственного брата.

От такого обвинения у Кэсси дыхание перехватило. Она еще разубедилась: это безнадежная задача — пытаться переубедить отца. Может быть,когда-нибудь в будущем… А скорее всего никогда.

— Дай ей шанс, Пэт. Прошу тебя. Дай ей тольковозможность показать свое мастерство. Она это заслужила. А на будущий год я быхотел включить ее в число участников показательных выступлений.

— Нет, вы оба ненормальные. Два круглых идиота. Даоткуда ты знаешь, что она не убьет себя, тебя, меня и еще десяток людей на томпразднике?

— Потому что она летает лучше любого изучастников. — Ник старался сохранять спокойствие, однако чувствовал, чтоначинает терять терпение. Слишком уж трудно разговаривать с Пэтом. — Оналетает лучше Рикенбекера, черт побери. Дай же ей это показать!

На этот раз он зашел слишком далеко. Затронул святыню —командира девяносто четвертой воздушной эскадрильи. Пэт круто повернулся и,широко шагая, направился к себе в контору, ни разу не оглянувшись. Дочери онбольше не сказал ни слова.