— Ну, — сказал Мрак нетерпеливо, — когдаполетаем?

— А ты… готов?

— Всегда, — ответил Мрак.

— С забора мордой о землю… Нет, серьезно, я ужепробовал, как ты и говорил. Создавать вакуум прямо перед телом. Только кожуприходится бронебойнить. Первый раз не сделал, так клок из бока, будто зубами…Попался бы ты мне тогда — убил бы!

Олег покачал головой:

— Ты еще не готов. То, что умеешь, это прыжки птенчикана краю гнезда. Хорошо, если оно на земле. Или в кустах. А если на высокомдереве… Но ждать некогда. Полетим, буду поддерживать и подстраховывать. Но тыжми во всю мочь, понял?

— Ты еще попробуй догони, — ответил Мрак.

Деревья расступились перед ними и отечески сомкнулись за ихспинами. Каролина с веранды проводила их заинтересованным взглядом. В деревнюдоходили кое-какие слухи о появлении на свете каких-то странных голубых, что…ну, страшно и срамно такое даже вышептать, но эти не такие. Она не знала, какиеэти голубые с виду, но эти двое ну совсем не похожи. Чувствуется же, какреагируют на ее зовущее молодое тело.

Мрак с его волчьим чутьем и нюхом слышал на километры вокруг,везде пусто, можно начинать, но Олег упорно вел в самую чащу и остановился,когда оказались в действительно диком месте, словно и не Подмосковье, аЗауралье. Даже полянкой это не назовешь, одни лесные завалы со всех сторон,куда лесник смотрит и как не совестно зарплату получать…

Олег что-то нашептывал, но уже по привычке, да и помогаетсосредоточиться, волосы начали потрескивать, шерсть встала дыбом. Мракдернулся, с кончиков пальцев Олега веером полетели искры.

— А током не шарахнет?

— Не… шарахнет…

— Ты смотри, — предупредил он, — а то якак-то раз, не глядя, пальцами в розетку… Света белого не взвидел! Из ушей дымнеделю шел. Ну, три дня — точно.

Олег напрягся, веки опустил, стал похожим на статую из желтоватогометалла. Деревья задрожали, начали расплываться. Мрак смотрел на них, как черезпленку мыльного пузыря, даже цветные разводы углядел, словно от бензина налужах.

Внезапно его стиснуло, он покачнулся, но упасть не упал, совсех сторон окружала мягкая незримая резина.

— Не прорвется? — спросил он с беспокойством.

— Ты б под ногами уплотнил.

— Мрак, не отвлекай…

— Все, затыкаюсь!

Деревья качнулись. Серые стволы пошли вниз, как урановыестержни в реакторе. Мрак взглянул под ноги, тут же вздернул голову с такойбыстротой, что хрустнули позвонки. Хотя бы, гад, закрасил чем внизу, а то прямопод подошвами удаляется зеленая поляна, огромный твердый пень, ноги как будтовисят в воздухе, вот-вот вывалится…

Тело потяжелело, ноги налились свинцовой тяжестью. Мракощутил, что весит не меньше тонны. Внезапно они влетели в белый туман. Олегспросил почти щебечуще:

— Ну как?

Мрак хотел огрызнуться, но едва проговорил, тяжело ворочаяязыком, что тоже весит как добротная деревенская наковальня:

— Что как? Как птица… Лечу и гажу, лечу и гажу… тызабыл, что я — волк! Это ты, уродина, и раньше порхал как летучая мышь…размером с барана… Только в рыбьей чешуе.

Олег проговорил с натугой:

— Нет, я был покрупнее… А ты, если честно, молодец. Япомню, ты и с дракона не мог смотреть вниз.

— Не любил! — крикнул Мрак сердито.

— Просто не любил… А смотреть мог на все, понял? А тыбоишься посмотреть даже на атомы…

— Даже?

— Ну да. Они ж такие мелкие, это не драконы.

Он осекся, кровь с силой бросилась в лицо. Это Олег, решив,что поднялись достаточно, перешел на горизонтальный полет. Чересчур резкоперешел. Если бы не силовой кокон, то оторвалась бы голова… наверное,оторвалась бы.

Внизу потянулась однообразная заснеженная наледь. Чем-топохожа на спину старого седого дракона. Такие же синевато-белесые чешуйки,выпуклые, покоробленные, то налезающие одна на другую, то бегущие впритиркуодна за Другой, как пугливые овцы.

Мрак окинул взглядом все это странное поле, пришлось сделатьусилие, чтобы увидеть то, что это есть: бесконечные облака, закрывшие планетуот Пиренеев до Карпат, а вовсе не привычные стада белых овец, спину дряхлогодракона, заснеженное поле и все такое привычное, примелькавшееся.

А вот Олегу, напомнил он себе с сочувствием, куда страшнее.Он, прирожденный трус, заставляет себя всматриваться в структуру материи, дажев кишки атома, а это, признаться, в самом деле жуть из всех жутей. ТолькоТаргитай в такое может смотреть широко открытыми глазами. А тут разок взглянулвполглаза, и полдня как будто в проруби, кровь стынет, сердце вот-вотостановится, а перед глазами, как ни гони, эта страшная пустота, из которойсами…

Наледь проплывала неспешно. Между иными выпуклыми чешуйкамиМрак замечал провалы, не просветы, а как раз провалы: черные, жутковатые.Дальше к горизонту эти чешуйки сливаются в единое заснеженное поле, бугристое,но не более бугристое, чем когда в поле ветер наметает множество мелкихбугорков. Он сделал над собой усилие и попытался увидеть облачный покров надпланетой Земля, однако глаза увидели, а все чувства подтвердили, что внизупросто идет ледоход. По огромной реке двигаются грязно-белые льдины, толкаются,сталкиваются, но медленно и неспешно идут единым потоком. Нет, их несет ведином потоке, но это льдины, обыкновенные льдины, которые он видел тысячи и тысячираз…

Он зло выругался. В том-то и дело, что ледоход видел тысячираз, а облака вот так никогда не зрел. И потому его чувства отказываются видетьто, что он видит… тьфу, что на самом деле. Они видят то, для чегоприспособлены, на чем он их натаскал, идиотов. И хотя такого ледохода бытьпросто не может, но он, хоть убей его, видит именно ледоход.

Олег летел рядом, сосредоточенный, серьезный. Зеленые глазанемигающе смотрят вдаль, красные волосы не шелохнутся, встречный ветеррасшибается о незримую броню силового пузыря. Ну да, сказал себе Мракнастойчиво, они летят, как в старое доброе, но теперь даже Олег, пропитавшисьдухом начала третьего тысячелетия, должен считать те полеты в магическом коконестранными и непонятными! А вот эти, в силовом поле… дык все ж понятно, ясенпень!

Второй раз чувства отказали, когда облачный покровзакончился, а внизу на немыслимой высоте поплыла поверхность планеты. Чистая отоблаков, видимая ярко, ясно, четко. Он увидел, что летят над поваленным ветромогромным стволом старого дерева с потрескавшейся корой, в щели нанесло снега, аони летят над ним как два гордых жука… и напрасно твердил, что вовсе не дерево,а горный хребет, а снега нанесло не в трещинки коры, а в многочисленные ущелья.

Чуть позже он вдруг понял, что летит, как муха, надзаиндевевшим окном, там морозные узоры, там вытканы елочки и ажурные паутинкимельчайших ледяных кристаллов… И снова напрасно твердил себе со злостью, чтоэто почему-то земная поверхность так разукрасила себя трещинками, прямокакой-то кубачинец полжизни потратил, нанося все эти черточки, клинышки, такиесимметричные, правильные, что на тупую природу и не подумаешь…