Мелькнула мысль, что вот теперь-то он может выглядеть так,как хочет. Он может принять личину любого человека, а уж подправить своюсобственную, так и вовсе пустячок, о котором не стоит раздумывать. Р-р-раз, иготово!

Он заколебался, ведь это Мрак вот так, раз, и готово, а он —вечно рефлексирующий Олег, он по своей природе не может вот так, а если сможет,то это будет уже не Олег… Еще не Мрак, для Мрака надо много чего, но уже небудет Олегом.

Дверь в ванную распахнулась, ввалился заспанный Мрак.Выглядел он гораздо лучше, чем вчера, синева голодающей курицы спала, а впадинына щеках начали заполняться.

— Любуешься? — спросил он саркастически.

— Если Ирму обидишь, я тебя сам удушу.

— Ирму? — переспросил Олег.

— Это кто?… А, твой подобранный птенчик… Нет, Мрак, мнене до бабс. Я стою на пороге такого великого и ужасного… а ты мне про самокэтого человекообразного вида! Тьфу на тебя. Давай завтракать, а потом тебе надопоторопиться с полным контролем.

— Так у меня полный!

— Контролем надолго, — уточнил Олег.

— А не только на то время, пока можешь задержатьдыхание.

Мрак сказал, понизив голос:

— Тогда пойдем… здесь лесов нет, а тот не лес, однасмехота… но у меня есть подвал, о котором никто не знает. Даже Ирма. Прямоепопадание атомной бомбы не заметит!

— А позавтракать? Ирма удивится… Мрак оглянулся, сказалеще тише:

— Она видела, как я уже пошуровал в холодильнике.

— Ага, — сказал Олег.

— Представляю, что там осталось. Не больше, чем вмогиле Тмутарахапи после экспедиции неких археологов.

Мрак сказал возмущенно:

— Поклеп! Не грабил я ее! Что это за хвост за мнойтащится? Все собрал, составил опись, аккуратно перевез через океан…

— А потом упрятал в свою частную коллекцию? Пойдем,Ирма уже накрыла стол. Обидится, встревожится.

Мрак вздохнул и потащился за ним в столовую. Ирма счастливозаулыбалась им навстречу. Лицо Мрака посветлело, словно попало под луч теплогооранжевого солнца.

Столовая была украшена к их приходу, и Олег понял, чточистая трепетная девушка очень любит находиться в окружении отрезанных половыхорганов растений, в народе именуемых просто цветами. В ее комнате они стояли нателевизоре, на окошке, и даже на кухне ухитрилась поставить в крохотной вазочкеэти предметы кастрации.

Здесь же цветы были повсюду, даже на столе. Олег знал, с чемподсознательным это связано, но большинство людей живут и благополучно умирают,так и не узнав, из чего крайне гадкого и постыдного это вышло и с чем скованонамертво, а он не собирается объяснять всем и каждому, как делал в молодости.Похоже, тогда он был занудой еще большим, чем сейчас считает себя. Нет, он себяи раньше не считал, но другие, такие невежественные и нетерпеливые…

Тем более, сказал он себе, не собирается объяснять этойИрме, такой чистой и незащищенной, несмотря на свою отвагу, которую в себенаходит.

Они ели в три горла, Ирма восхищалась и ужасалась точно также, как здоровая и красноморденькая Каролина, что в отличие от Ирмы и не думалатопиться или давиться, в базе своей женщины одинаковы, что есть зэр гут, ведьнакормить мужчину — это и есть база. Накормить во всех смыслах.

Между первым и вторым блюдами ей приходилось срочно бегать кхолодильнику и микроволновке, мужчины «перекусывали», замаривали червячка, апосле десерта Мрак объяснил Ирме, что у него с этим вот господином, онбрезгливо ткнул в сторону Олега, некие неотложные дела, увел после завтракаОлега и заперся в кабинете. Олег сразу же просканировал помещение и, кразочарованию Мрака, направился к книжному шкафу.

— Гад, — сказал Мрак с сердцем, — никак тебяне УДИВИШЬ?

— Прости, — сказал Олег искренне.

— В следующий раз сделаю вид, что ничего не понял.

— Ты еще больший гад, чем я думал! Книжный шкафсдвинулся, открылась шахта лифта. Скоростной подъемник за пару минут доставил вподземный бункер. Оборудованный по последнему слову военной техники, он в самомделе не заметил бы ядерных ударов, разве что по показаниям приборов да пооплавленным камерам наружного наблюдения.

Олег одобрительно осматривался. Мрак натащил всякойаппаратуры столько, что хватило бы на целый научно-исследовательский институт.Интересно, разбирается ли хотя бы в половине?… Он с новым любопытствомприсмотрелся к другу. То, что прикидывается лохматым мужичком, понятно. Но гдеприкидывается, а где в самом деле темный? Скорее всего, прикидывается везде.

До обеда они практически не замечали друг друга. Олегусиливал контроль над перестроенным… вернее, перестраиваемым телом, Мракоттачивал глубокое погружение в себя любимого, замечательного, такого ещетаинственного и, оказывается, непознанного.

В обед Олег вынырнул наверх, в благородной рассеянностипозабыл про лифт, а попросту протиснулся через все бетонные перекрытия. Заоднои проверил, как взаимодействует его почти послушное тело с предметамиповышенной плотности. Хреново, кстати, взаимодействовало. Быстрее бы на лифте,зря пижонил, а ссылки на благородную рассеянность — это сказочки для бедных наизвилины и чересчур богатых на доверчивость.

Ирма говорила по телефону. Как Олег расслышал издали,заказывала привезти много мяса, самого лучшего, овощей и обязательно, слышите —обязательно! — молодого кабанчика. Нет, спасибо, зажарим здесь сами…

Он подстроился на расстоянии к линии, услышал и голосдалекого менеджера, что принимал заказ, клялся исполнить точно в срок, их фирмаработает с тысяча восемьсот… великолепная репутация…

Ирма обернулась на стук шагов, улыбнулась ему почти так жесветло и радостно, как Мраку. Почти так же, но Олег все же заметил разницу, этопросто отраженный свет. Как Луна сияет отраженным светом Солнца, так и емуперепадает от величия и благородства Мрака, не станет же такой замечательныйчеловек возиться с откровенным отребьем? Он потер руки, сказал бодренько:

— Обед скоро?

Она взглянула на часы, чуть улыбнулась, ответила чистыммузыкальным голосом:

— Через двадцать минут. Господин Мрак установил время,мы его не меняем…

— Хорошо, — сказал Олег.

— А то господин Мрак весьма проголодался.

Глаза Ирмы, большие и внимательные, смотрели с немымвопросом. Олег дружелюбно улыбнулся ей. Она перевела дух, сказала тихо:

— Вам грозит опасность?

— Ну что вы, — сказал он легко.

— Мы просто немного устали. Чуть отдохнем, поедемдальше. У нас бывает трудная работа.