Стас несколько секунд стоял, открыв рот, с гудящей трубкой водной руке и веником в другой. Ледяной пот тек по лицу и за ворот мягкогомахрового халата Эвелины. Сквозь тяжелый звон в ушах он расслышал, какнадрывается домофон. На ватных ногах он поплыл в прихожую и замер у двери.Домофон звонил минуты три, не меньше. Стасу показалось, что прошла вечность.Только когда стало тихо, он почувствовал острую боль в ступне, увидел кровавыеследы на полу. Фарфоровый осколок пропорол тонкую подошву тапочка и глубоковошел в тело.

* * *

Юля подъехала к дому в начале одиннадцатого, усталая, нодовольная. Сегодня она оперировала певицу Анжелу, и, кажется, все прошлохорошо. Операция была заснята на видеопленку, ей хотелось поскорей улечься надиван перед видиком, поставить адаптер с кассетой и подробно просмотреть все,от начала до конца, потому что одно дело, когда кажется, будто все хорошо, исовсем другое когда ты в этом уверен.

Она припарковала машину, но не успела вылезти, как у нее всумке затренькал мобильный.

- Добрый вечер, Юлия Николаевна, - произнес низкий мужскойголос,-извините за беспокойство...

- Так. Я просила вас не звонить мне домой. Но и на мобильныйтоже, пожалуйста, не надо, - раздраженно перебила Юля.

- Простите, но вы меня не просили не звонить вам домой,потому что я никогда этого не делал, - мягко ответили ей, - мы с вами покавовсе не знакомы, и я...

- Не знакомы и слава Богу! - рявкнула Юля, выключилателефон, убрала его в сумку и быстро пошла к подъезду. Она не слышала, как хлопнуладверца неприметной черной "Тойоты", припаркованной в глубине двора,не видела, как двинулась за ней следом длинная тонкая фигура, и жуткоиспугалась, когда у нее за спиной низкий голос произнес:

- Вы забыли включить сигнализацию, Юлия Николаевна.

Двор был пуст. В ярком фонарном свете она разгляделараспахнутую замшевую серую куртку, под ней черный безупречный костюм,белоснежную рубашку, строгий серо-черный галстук, огромный кадык, жесткий,гладко выбритый подбородок. Вместо глаз блестели очки в тонкой оправе. Мужчинабыл высок и болезненно худ.

- Ну что же вы так нервничаете?- снисходительно спросил он.- Моя фамилия Райский. Вам передал мою визитку Мамонов Петр Аркадьевич.

- Вы полковник ФСБ? - с некоторым облегчением уточнила Юля.

- Совершенно верно. Мне надо с вами побеседовать, ЮлияНиколаевна.

- Что, прямо здесь и сейчас?

- Да, сейчас. Но не обязательно здесь. Если вы не хотитепригласить меня к себе домой, то мы можем посидеть в кафе в двух кварталахотсюда. Правда, я там никогда не был. Не знаете, это приличное место?

- Понятия не имею. Послушайте, почему такая срочность? Вымогли бы прийти ко мне на работу завтра утром.

Он улыбнулся и покачал головой:

- Вы слишком заняты на работе. Там разговаривать неудобно.Давайте не будем терять время, Юлия Николаевна. Вы устали, у вас была тяжелаяоперация. Решайте, куда пойдем, к вам или в кафе? Есть еще вариант. Мы можемпобеседовать прямо здесь, на улице, но вряд ли вам это понравится, да и мнетоже, честно говоря. Холодно, сыро. Даже на лавочку не сядешь.

Приводить этого длинного полковника к себе домой Юле вовсене хотелось. Но тащиться с ним в кафе не было сил. А на улице правдапохолодало. В конце концов, он не грабитель, не убийца, ему что-то надо ипросто так он не отвяжется. Лучше домой.

Она достала телефон, включила и набрала домашний номер,чтобы предупредить Шуру. Ее дочь могла расхаживать в такое время по квартире впижаме, с лицом, намазанным белой глиной или еще чем-нибудь.

- Шура, я через пять минут приду. Не одна, - быстропроговорила она в трубку.

- Мамуль, ты где?- сонно спросила дочь.

- У нас во дворе.

- А с кем?

- С чужим человеком.

- Совсем с ума сошла? Зачем ты чужого ведешь домой, да еще втакое время?

- Если ты в неприличном виде, спрячься.

- Ага. Я только что из ванной. Можешь сказать, кто он такой?

- Не важно. Потом объясню. - Юля убрала телефон и кивнулаРайскому: Пойдемте. Могу вам уделить минут сорок, не больше.

- Вот спасибо, - широко улыбнулся он, и Юля обратилавнимание на шикарные, ослепительно белые зубы, - сорок минут вполне достаточно.Но только дочери не стоит объяснять, кто я и откуда. Пока, во всяком случае.

Они поднялись по ступенькам подъезда, Юля набрала код надомофоне и, не оборачиваясь, спросила:

- Как же мне вас представить?

- Скажите, я ваш коллега.

- Вы не похожи на моего коллегу.

- Почему?

- Потому что вы похожи на полковника ФСБ. Может, все-такиобъясните, что вам от меня нужно?

Они ехали в тесном лифте, и запах его дорогого одеколона былнеприятен.

- Помощь, - произнес он тихо и многозначительно, - нам нужнаваша помощь, Юлия Николаевна. И не надо так волноваться. Я, кажется, пока ничемвас не обидел.

Юля достала ключи и не сразу попала в замочную скважину. Унее слегка дрожали руки, и она жестко сказала себе, что это просто отусталости.

- Ма-ам! - крикнула Шура из глубины квартиры. - Скажи ему,пусть снимет ботинки! Я сегодня полы мыла!

- Какая она у вас хозяйственная,- улыбнулся Райский, - уменя двое мальчишек и ни черта дома не делают. Вот что значит девочка.

Юля молча поставила перед ним тапки, сняла сапоги и босикомотправилась в комнату Шуры. Та сидела за письменным столом в старой застираннойфутболке. Лицо ее было покрыто слоем какого-то зеленоватого крема.

- Ты ела? - спросила Юлия Николаевна, поцеловав дочь вмакушку.

- Так нечего, - пожала плечом Шура, - холодильник пустой,котлеты я уже видеть не могу. Но ты не волнуйся, мамочка, я после школы зашла в"Макдоналдс". Слушай, а кто он, этот длинный дядька?

- Откуда ты знаешь, что он длинный? - шепотом спросила Юля.

- В окошко посмотрела. Интересно же. Вдруг у тебя появилсяухажер?

- Издеваешься? - криво усмехнулась Юля. - Ладно, ложисьспать. Завтра опять будешь сомнамбулой.

Полковника Райского в прихожей уже не было. Он сидел накухне и держал незажженную сигарету.