В дверном проеме тут же появилось испуганное лицо. МедсестраМарина, качнув белой тапочкой, быстро защебетала:

- Петр Аркадьевич, вы не просили, вы вообще кофе не пьете,вы, честное слово, не просили, но если хотите, я сейчас!

- Сейчас же! Сию минуту! Мне чай, доктору Тихорецкой кофе! -Мамонов неловко вылез из кресла, подошел к окну и уставился на толстую важнуюворону, которая сидела на ветке тополя прямо напротив окна и держала в клювекусок фольги.

- Что с вами, Петр Аркадьевич? - тихо спросила Юля.

- Простите меня, деточка, - проговорил он чуть слышно, - ядействительно сорвался и наговорил много глупостей насчет Протопоповой и этихнесчастных Васильковых. Вы поступили совершенно правильно. Дело совсем вдругом. Ко мне сегодня утром приходил полковник ФСБ.

- Это касается Анжелы?

- Почему Анжелы? Нет... впрочем, не знаю, может быть, как-тосвязано с певицей. Хотя вряд ли. Преступников, которые ее избили, ищет милиция,а не ФСБ. Во всяком случае, о ней полковник ничего не спрашивал. - Мамонов вернулсяв кресло и несколько секунд глядел на Юлю с такой жалостью, что ей стало не посебе. - Полковник интересовался вами, деточка. И мне это совсем не нравится.

- Да ладно вам, Петр Аркадьевич, - бодро улыбнулась Юля, -ерунда. Мне бояться совершенно нечего. Я не шпионка, не террористка.

- Ох, Юленька, если бы они интересовались только шпионами итеррористами... Я старый человек, но, знаете, во мне до сих пор осталсясовершенно дурацкий, детский страх перед этой организацией. Во рту пересыхает ихочется отвести глаза.

- Петр Аркадьевич, я понимаю, - кивнула Юля, - но,пожалуйста, не тяните. Ужасно интересно.

- Вот она, разница поколений. Вам сколько? Тридцать шесть? Ая на двадцать лет старше. У вас никакого страха. Вам интересно. А у меня коленкидрожат. Собственно, этот полковник ничего конкретного мне не сообщил. Он простозадал о вас несколько вопросов.

- Например?

- Ну, что вы за человек.

- И что я за человек?-улыбнулась Юля.

- Я сказал все самое хорошее, - с вызовом отчеканил Мамонов,- я сообщил ему, что знаю вас со студенческой скамьи, помню вас совсем девочкойи могу за вас поручиться. Вы лучший хирург не только в нашей клинике, вы одиниз лучших хирургов Москвы.

Юля слегка покраснела от удовольствия. За восемнадцать летзнакомства Мамонов впервые произносил такие слова.

- Но вы знаете, - продолжал он, чуть понизив голос, - этовызвало очень странную реакцию у полковника. Он рассмеялся. Он сказал, чторучаться за вас не надо. Мне сложно понять, что он имел в виду. Но меня этозадело и насторожило. Мне вообще крайне не понравился его визит. Никакихобъяснений, только его вопросы и мои ответы.

- А вы бы потребовали объяснений, - пожала плечами Юля, - скакой стати вы должны отвечать вслепую?

- Ох, деточка, я посмотрю на вас, как вы будете требоватьчто-либо от такого железного Феликса. Знаете, какие жуткие у него глаза?Впрочем, ладно, что же я вас заранее пугаю? Возможно, действительно ничегострашного нет. Он всего лишь оставил для вас свою визитную карточку и просил,чтобы вы ему позвонили. - Мамонов полез в карман халата, выгреб оттуда нажурнальный стол кучу бумажного хлама, покопался в нем к протянул Юле глянцевыйпрямоугольник.

Юля прочитала: "Райский Михаил Евгеньевич", внизутелефонный номер. И больше ничего.

* * *

Полковник Райский иногда появлялся в спортивном зале, втире, но ни разу ни с кем не вступал в разговор, просто стоял и наблюдал. Этобыл тот самый психолог Михаил Евгеньевич в бликующих очках, который месяц назадявился к Сергею в бокс. Позже он узнал, что Райский здесь большая шишка. Иконечно, никакой он не психолог.

От его молчаливого вкрадчивого присутствия, от блеска очковстановилось немного не по себе. Слишком уж важный был у него вид, слишкомнадменно и многозначительно он молчал. Сергей подозревал, что полковник Райскийотносится к породе кабинетных начальников, для которых власть вроде наркотика.За кристальной административной строгостью скрывается отчаянное желание словитьсвой главный в жизни кайф, покуражиться над подчиненным при малейшейвозможности. Впрочем, Сергей не считал себя подчиненным полковника Райского. Наэтот счет никаких официальных приказов не было, а если и были, то Сергея с ниминикто не знакомил.

Майор Логинов предвидел, что рано или поздно полковникзаговорит с ним опять, и тогда, возможно, хоть что-нибудь прояснится. Ончувствовал, что от этого тощего надменного человека будет многое зависеть в егодальнейшей жизни. Однако не собирался задавать вопросов, не заглядывал ни вглаза, ни в кабинет полковника до тех пор, пока однажды утром Райский непригласил его к себе.

В просторном уютном кабинете пахло кофе. Полковник сидел вкресле за журнальным столом, длинные тощие ноги сплелись в причудливыйкрендель. Окно у него за спиной было залито солнцем, и в первый момент Сергейувидел только черный силуэт на фоне солнечного света. Райский прихлебывал кофеиз тонкой, очень изящной фарфоровой чашечки, читал журнал "Итоги" икак будто даже не обратил на Сергея внимания.

"Паузу держит, - решил Сергей, - дает понять, что яздесь никто".

- Здравия желаю, товарищ полковник. Майор Логинов по вашемуприказанию...

- Садитесь, - Райский кивнул на кресло, - кофе хотите?

- Спасибо, не откажусь.

Полковник отложил журнал, поднялся, выглянул за дверь инегромким, немного сонным голосом произнес:

- Федя, кофейку еще сделай, пожалуйста. Буквально черезминуту явился адъютант с дымящейся чашкой на подносе.

- Ну что, майор, как самочувствие? -полковник впервыепосмотрел Сергею в глаза, вполне приветливо и даже тепло.

- Спасибо, товарищ полковник. Нормально.

- Небось швы зудят к вечеру.

- Есть немного, - признался Сергей, отхлебнув крепкогосладкого кофе.

- Это пройдет, - пообещал Райский, - главное, чтобы зудспать не мешал. Вы хорошо спите?

- Отлично.

- Кошмары не мучают?

- Нет.

Стало быть, стукнули соседи про его ночные вопли. Ну а какже иначе?

- Завидую вам, майор, - Райский улыбнулся,- удивительнокрепкие у вас нервы. Если бы у меня на глазах бандиты отрубили головы двум моимтоварищам, я вряд ли смог спать спокойно. Со старшим лейтенантом Курочкиным выуспели прослужить всего год, а капитана Громова знали еще с Афганистана. Он былвашим близким другом.