— ..Что касается моего возвращения в фотожурналистику,то это довольно сложный вопрос, — продолжала Глэдис. — Мой муж… он…очень возражает против этого. Он не понимает, зачем это нужно, хотя мнекажется, что я все ему объяснила…

И, сама толком не зная, зачем она это делает, Глэдисрассказала Полу о предложении Рауля сделать репортаж о корейских детях и о том,как к этому отнесся Дуглас.

— Дуглас даже не понимает, как это для меняважно! — закончила она. — И он нисколько бы не расстроился, если бы явовсе забросила фотографию.

— Похоже, мистер Тейлор отстал от жизни лет насто! — заметил Пол. — Не стоит всерьез ожидать, чтобы женщина,которая оставила работу, где явно добилась успеха, и стала домашней хозяйкой,была довольна своим положением. Лично я на его месте не был бы стольсамонадеян.

«Или глуп», — подумал он про себя, но вслух ничего несказал. Он знал, что рано или поздно Дугласу Тейлору придется дорого заплатитьза свою ошибку. Рано или поздно, но обязательно.

— Мне показалось, Глэдис, что ты скучаешь по своейпрежней работе, — сказал он осторожно. — Я прав?

Он знал, что прав, просто ему хотелось получше узнать этуудивительную женщину. В Глэдис было что-то магнетическое, и его влекло к ней спочти неодолимой силой. Каждый раз, когда она говорила что-то Сэму, нежность изабота, звучавшие в ее голосе, трогали Пола до глубины души, и — по контрасту —он сразу вспоминал Седину. Нет, он любил свою жену и не мог сказать о нейничего плохого, однако любовь к детям никогда не была в числе ее достоинств.Интересная, образованная, умная, красивая, волнующая, сильная — все эти словаотносились к ней в полной мере, и единственное, чего не мог сказать о ней Пол,это то, что она умеет быть нежной и заботливой.

В этом отношении Селина так резко отличалась от Глэдис,словно они родились на разных планетах. В Глэдис были и мягкость, изавуалированная чувственность, прекрасно сочетавшиеся с острым умом и веселым,легким характером, который казался Полу едва ли не самой привлекательной еечертой. Искренность и прямота Глэдис тоже были ему приятны, ибо его отношения сСединой всегда были запутанными и сложными.

— Да, пожалуй, мне не хватает моей работы, —произнесла наконец Глэдис после некоторой паузы. — Самое смешное, чтодовольно долгое время я вовсе не вспоминала о том, кем я когда-то была. Тольков последние месяц или два, когда я поняла, что мои дети скоро станут совсемвзрослыми, мне начало казаться, что в моей жизни появилась какая-то пустота.

Дуг просто отмахнулся от нее и от ее чувств, и сейчас Глэдисчувствовала потребность выговориться. И уже одно то, что ее кто-то слушал,принесло ей неожиданное облегчение.

— Не понимаю, — пожал плечами Пол, — почемуты не можешь вернуться к фотожурналистике уже сейчас? Конечно, для заданий,наподобие этой поездки в Корею, выкроить время на первых порах будеттрудновато, но ведь необязательно начинать с чего-то грандиозного! Сначаламожно делать небольшие работы, а там…

Вдруг он опять вспомнил Седину. Она работала как одержимая:снимала одновременно два фильма, участвовала в четырех телевизионных шоу, анедавно заключила двухлетний контракт на серию из шести книг. Никакойнеобходимости так надрываться на самом деле не было, но, когда Пол попыталсясказать ей об этом, Селина даже не стала его слушать, утверждая, что онпосягает на ее личную свободу.

— Около двух лет назад я сделала репортаж, посвященныйположению детей в Гарлеме, — сказала Глэдис. — Для меня это былопочти идеальное задание. К сожалению, для таких работ держат штатныхфотографов. Наша судьба — ехать в самые «горячие точки» и рисковать там жизньюради одного-двух удачных кадров. Но именно за такие съемки, как правило, и дают«Пулитцера» нашему брату — фотожурналисту. — Она вздохнула. — Увы,Рауль каждый раз предлагает мне задания, связанные с поездками в страны, вкоторых происходят революции, перевороты и прочие безобразия. Очевидно, онсчитает, что это получается у меня лучше всего. Мне и самой так кажется, но,если я уеду бог знает куда на месяц или полтора, Дугу и детям придется нелегкоодним.

— Не говоря уже о том, что это небезопасно, —сказал Пол и нахмурился. Он не был уверен, что ему понравилось бы, вздумайСедина рисковать жизнью в поисках сюжетов для своих произведений. — Думаю,вам придется выработать что-то вроде компромисса, Глэдис. Ты не должнаотказываться от фотографии, коль скоро эта работа для тебя не столько деньги,сколько пища для ума и сердца. Всем нам обязательно нужно что-нибудь эдакое… —Он негромко рассмеялся. — Видишь ли, есть и еще одна причина, которая недает мне удалиться от дел. Власть благотворно влияет на мое «эго». Инымисловами, мне нравится быть финансовым воротилой с Уолл-стрит.

Глэдис тоже улыбнулась. Ей очень понравилось, что Полговорит с ней о своих пристрастиях так свободно и открыто. Подобная искренностьделала его по-человечески уязвимым и понятным, хотя ни один человек, описываяПола Уорда, не употребил бы такого слова, как «уязвимость». И все же Глэдисясно почувствовала в нем это… это качество, ибо назвать его недостатком у неене повернулся язык. Мужество и стойкость странным образом сочетались в нем соткровенностью, открытостью и неожиданной мягкостью натуры… И все это, а такжемногое, многое другое, очень нравилось Глэдис.

Вскоре гости — Паркеры и те, кто жил в Харвиче, —начали расходиться, остались только несколько человек, приплывших с Полом наяхте. Собравшись в баре, они затеяли игру в кости. Увидев, что время близится кчетырем, Глэдис тоже засобиралась домой, но Пол неожиданно предложил покататьСэма на маленькой парусной лодке, которая, как он сказал, служила на яхте «вкачестве спасательного и посыльного судна». Отличный случай показать ему, какуправляться с парусами. Сэм немедленно загорелся этой идеей, и Глэдис неоставалось ничего другого, кроме как согласиться. Тем более что Пол уже надевална ее сына оранжевый спасательный жилет. Двое матросов спустили швертбот наводу, бросили веревочный трап, и не успела Глэдис оглянуться, как Пол и Сэм ужеудалялись в сторону океана.

Она побаивалась, что они могут перевернуться, но один изматросов успокоил ее, сказав, что Пол — отличный пловец. Кроме того,спасательные жилеты не дадут им утонуть.

Отплыв совсем недалеко, они принялись выписывать восьмерки икруги по глади залива. Глэдис было хорошо видно, как Сэм смеется, глядя наПола. В конце концов она не выдержала и, сняв с плеча фотоаппарат, заняласьлюбимым делом. У нее был достаточно мощный объектив, и в окошке видоискателяГлэдис отчетливо различала выражения лиц обоих. Сделав несколько снимков, онаневольно подумала, что никогда еще не видела двух столь счастливых людей,какими казались ей сын и его взрослый товарищ.

Было уже начало шестого, когда Пол и Сэм вернулись на«Морскую звезду» и вскарабкались на борт.

— Как здорово было! — воскликнул Сэм, бросаясь кней. — Мам, ты видела? Пол показал мне, как управлять парусом, и у менясразу же получилось! — Сэм сиял так, словно сегодня у него был деньрождения и он получил в подарок какую-то долгожданную игрушку. Глэдис, сразуотметив, что он перестал называть Пола «дядей», почувствовала легкий уколревности. Очевидно, за час, проведенный в лодке, эти двое подружились ещебольше. Ей стало даже немного обидно, что Дуг ни капли не похож на Пола.Впрочем, на кого она обижается, Глэдис и сама не знала.