Каюта производила впечатление номера люкс в каком-нибудьочень дорогом отеле.

Глэдис достала из сумки конверт с фотографиями и, держа егов руках, отправилась в столовую. Сэм уже сидел там перед огромным блюдом свафлями. Губы его были в сладком кленовом сиропе, щеки оттопыривались, однакоэто не мешало ему вести с Полом серьезный мужской разговор.

— А ты, Глэдис? Как насчет вафель? — предложилПол, увидев ее, но Глэдис отрицательно покачала головой.

— Нет, спасибо, — сказала она смущенно. — Мнеи так неловко… Можно подумать, будто я не кормлю моих детей.

— Перестань, — успокоил Пол. — Просто любомуморяку необходим большой завтрак, иначе у него не будет сил. Может, выпьешьхотя бы кофе, Глэдис?

Полу нравилось, как звучит ее имя, и он старался произноситьего почаще. Вчера он спросил, кто назвал ее так, и она ответила, что это былаидея отца. Когда она родилась, Джек Уильяме как раз работал в Шотландии возлеозера Глэдис, и ее назвали в честь этого географического объекта. Полу этопоказалось занятным. В имени Глэдис ему чудилось что-то аристократическое.

На кофе Глэдис согласилась. Одна из двух официанток, обслуживавшихстол, сразу налила ей горячий кофе в тонкую чашку лиможского фарфора с россыпьюмаленьких голубых звездочек на ней. Весь фарфор и хрусталь были либо созвездочками, либо с названием яхты. Глэдис подумала про себя, что одно это,наверное, обошлось Полу в астрономическую сумму.

Было уже начало девятого, когда Сэм наконец сказал, чтобольше не может. Тогда Пол предложил обоим подняться на мостик. Погода былавеликолепной. С берега дул легкий бриз, что было как нельзя кстати. Полнекоторое время вглядывался в голубое небо, по которому скользили редкиебарашки облаков, потом отдал приказ капитану. От яхт-клуба он собирался отойтина дизеле и только потом поставить паруса.

На палубе закипела работа. Матросы бросились отдавать швартовы,где-то глубоко внизу ожил и мерно застучал двигатель, а на приборной доскевспыхнули зеленые и желтые огоньки. Пол сам встал к штурвалу, готовясь вестияхту в открытое море, однако каждое свое действие он сопровождал подробнымиобъяснениями, и Сэм слушал его как завороженный.

Через несколько минут яхта стала медленно отходить отпричала. Вскоре она развернулась носом на восток и, набирая ход, двинулась воткрытое море. Минут через десять Пол выключил двигатель и, нажав рычагопускания киля, внимательно посмотрел на Сэма.

— Готов? — спросил он.

— Готов, — серьезно ответил Сэм и облизнулпересохшие от волнения губы. Еще вчера Пол показал ему все кнопки управления, итеперь он никак не мог дождаться, когда же наконец можно будет идти подпарусами.

И вот этот момент настал! Сэм нажал одну за другой трикнопки, и высоко над головой Глэдис, которая сидела в сторонке и наблюдала заними обоими, стали разворачиваться и надуваться огромные паруса из серебристойметаллизированной ткани. Первым наполнился ветром похожий на сверкающий рыбийпузырь кливер, за ним — стаксель и грот и наконец бизань. Все это заняло едвали больше минуты, и не успела Глэдис удивиться, как палуба под ней упруговздрогнула, и «Морская звезда», набирая скорость, рванулась вперед. Казалось,она не скользит по воде, а летит по воздуху. Глэдис машинально ухватилась запопавшую ей под руку леерную стойку.

Это было незабываемое впечатление. Ветер посвистывал в ушах,снасти негромко гудели, Сэм сиял, стоя на мостике рядом с Полом, а Глэдис любоваласьими обоими.

«Морская звезда» на всех парусах неслась к Нью-Сибери. Ветербыл попутным, однако Пол и Сэм время от времени изменяли положение парусов, иПол объяснял мальчугану, почему он это сделал и какой регулятор надо повернуть,чтобы добиться максимальной скорости. Он даже позволил Сэму немножкоподержаться за штурвал, после чего передал управление капитану, а сам сошелвниз, к Глэдис. Сэм предпочел остаться на мостике.

— Ты его испортишь, — со смехом сказала Глэдис,когда Пол сел в кресло напротив нее. — После «Морской звезды» любая яхтабудет казаться ему просто дырявой калошей. Впрочем, я его понимаю. Прогулкапросто волшебная!

Говоря это, Глэдис нисколько не кривила душой. Она и в самомделе была довольна не меньше Сэма.

— Я рад, — ответил Пол и кивнул с довольнымвидом. — Мне тоже очень нравится моя яхта. На ее борту я провел лучшиечасы моей жизни.

— Думаю, что не только ты один, но и все, ктокогда-либо поднимался на борт, — заметила Глэдис. — Твои друзья вчерарассказывали мне о твоих путешествиях.

Пол лукаво посмотрел на нее.

— Почему-то мне кажется, что мои друзья говорили нестолько обо мне или о яхте, сколько рассказывали анекдоты о Седине. Онадействительно грозится прыгнуть за борт каждый раз, когда яхта начинаетдвигаться. Что ж, не все ведь рождаются моряками.

— У нее что, морская болезнь? — спросила Глэдис итут же прикусила язык. — Прости, я не хотела!..

Пол покачал головой.

— Насколько я знаю — нет. На моей памяти Сединузамутило лишь однажды, да и то не на «Морской звезде», а на прогулочном катере,когда мы попали в серьезную болтанку в Мексиканском заливе. Просто онапочему-то терпеть не может парусники. И вообще все, что плавает.

— Но ты их так любишь! — воскликнулаГлэдис. — Разве это не… мешает вашим отношениям?

— Мешает. Из-за моего пристрастия к парусному спорту мыпроводим вместе меньше времени, чем могли бы. Седина способна в одну минутуизобрести тысячу и одну причину, чтобы не подниматься на борт, и я нисколько еене виню — по большей части она действительно очень занята, а добраться изНью-Йорка в Лос-Анджелес, конечно, проще самолетом, чем через Панамский канал.Впрочем, иногда эти ее срочные встречи со сценаристами, продюсерами ииздателями — это просто предлог. Сначала я пытался уговаривать ее, но теперьпредоставляю ей поступать так, как она захочет. И иногда Селине удаетсяпреодолеть свое отвращение и провести со мной день или два на яхте, но толькопока она стоит на якоре.

— А когда ей это не удается? Что ты чувствуешьтогда? — Это был, пожалуй, чересчур личный вопрос, но Глэдис чувствоваласебя настолько свободно, что ей уже начинало казаться, будто она знает Пола неодин десяток лет.

Кроме того, сейчас ее очень интересовало, как другим людямудается сохранить свои чувства в браке. Быть может, убеждала себя Глэдис, онаузнает что-нибудь, что будет полезно ей самой.

— Иногда меня это беспокоит, — признался Пол икивнул подошедшей официантке, которая принесла на подносе два бокала «КровавойМэри». — Без Седины мне бывает не по себе, я чувствую себя одиноко, но яуже привык к этому. Не стоит заставлять кого-то делать то, чего он делать нехочет. А если ты все-таки решаешься, то впоследствии приходится дорого за этоплатить. Иногда слишком дорого. Я убедился в этом, когда был женат первый раз.Только потом я понял, что делал все не так, и тогда я поклялся себе, что еслиженюсь снова, то не повторю прежних ошибок. И, кажется, мне это удалось. Жизньс Сединой отличается от моего первого брака как небо и земля. — Онусмехнулся. — Правда, я долго выбирал. Мне хотелось быть уверенным, что япринимаю правильное решение.