– Хорошо, займемся моим делом. Скажи,дружочек, Рада Ларионова тебя чем-то обидела? Отчего ты хочешь засадить женщинуна долгие годы за решетку?

– Не ваше дело!

Я поморщилась:

– Знаешь, ты однообразна. Еслисобираешься ссориться, будь изобретательнее. Меня привлекают люди, которые вседелают со вкусом и умением.

– Иди на… – заявила Ася, – убирайся!

– Очень грубо и совсем некрасиво. Язнавала в свое время людей, которые матерились виртуозно, ей-богу, их былоинтересно слушать, а ты… Плоско и примитивно, да подобные фразы в любой канавеуслышишь!

– Убирайся на… – не дрогнула Ася.

– Ладно, – миролюбиво ответилая, – естественно, я уйду, раз не желаешь разговаривать, только выгляни вокно.

Ася машинально уставилась в стекло.

– Видишь, у детской площадки джип, аоколо него двое парней курят?

– Ну? – насторожилась грубиянка.

– Я сейчас уйду, а они поднимутся сюда.Поверь, разговор пойдет другой. Я же тебе говорила, что меня нанял некийТарзан, который хочет оправдать Раду. Он сразу решил применить силу, но мне,честно сказать, стало тебя жаль, если и не убьют, то изуродуют. Мальчикигорячие, нервные, привыкли действовать ломом и кувалдой, вот я и попросила:«Дай, Тарзан, я попробую с девочкой поговорить, она умная, сообразит, что ненужно молчать».

Ася помертвела.

– Так как, мне уходить? – милоулыбнулась я.

– Нет, – прошептала девушка,«стекая» на стуле. – Что хотите?

– Зачем ты наврала следователю?

– Я всегда говорю только правду.

Я обозлилась:

– Дорогая, не надо считать, будто вокругодни идиоты! Какую такую правду ты имеешь в виду? Твой вдохновенный рассказ осупружеской ссоре Глеба Лукича и Рады? Хоть помнишь, как выглядит шкафчик, вкотором ты якобы сидела? Он что, резиновый? Твоим семидесяти килограммам там вжизни не уместиться!

– Я вешу всего шестьдесят пять!

– Неважно, между альбомами и двадцать непоместятся.

Внезапно Ася закрыла руками лицо, плечи еезатряслись.

– Рыдать после станешь, – заявилая, – рассказывай.

Ася подняла заплаканное личико:

– Господи, да поглядите, как мы живем. Вэтой комнате двое, в большой отец, мать и бабка. Бабулька совсем плохая,иногда, правда, вполне нормальной кажется, но чаще безумная, под себя можетсходить, орет постоянно, глухая, вот и визжит. Отец пьет по-черному, каждыйвечер никакой приходит, на бровях, а мама старается дома вообще не бывать. Братнедавно женился на Ленке, она тоже сюда въехала, а через пять месяцев у нихребенок появится. Хорошо вам надо мной издеваться, вы небось всю жизнь в своейквартире провели, да еще дачу имеете…

– Я не понимаю, какая связь междужилплощадью и лжесвидетельством?

– Я хочу иметь свою собственную квартиру,не могу с этими вместе жить, – прошептала Ася. – А он денег дал,вернее, не денег, но и их тоже…

– А если более подробно? Кто? Зачем?

– Ефим Глебович, – ответилаАся, – пришел в наш домик, посмотрел и говорит:

– Миленько у тебя тут, занавескикрасивые, мне нравятся, только свое собственное жилье лучше.

– Это правильно, – осторожносогласилась Ася.

Она была крайне удивлена. Хозяева никогда незаглядывали в «сторожку». Ефим присел у стола и завел разговор, суть которогосводилась к одной простой мысли: если Ася согласится рассказать следователю то,что предлагает Ефим, она получит однокомнатную квартиру в новом районеФаломеево. Правда, расположен он очень далеко, до ближайшего метро сорок минутна маршрутке, магазины еще не открыты, и рядом железная дорога, по которой сгрохотом проносятся днем и ночью поезда. Квартира без отделки, голые бетонныестены. Но это будут свои стены, а остальное можно нажить, упорно работая.

Поэтому Асенька ответила классической фразой:

– Сначала деньги, потом стулья.

Ефим кивнул:

– Конечно.

На следующий день он привез красивую бумажку спечатями. Ася, не веря своему счастью, схватила документ и чуть не завизжала отвосторга. Квартира в неведомом Фаломееве была ее. Конечно, она сказаласледователю все, что велел Ефим.

– Очень глупая выдумка про шкаф, –вздохнула я. – Что делать станешь, если милиционерам придет в голову мысльоб обмане? Кстати, знаешь, лжесвидетельство преследуется по закону!

Ася вздрогнула и промолчала. Я похлопала ее поплечу.

– Ладно, авось обойдется. Кстати, куда тысобралась?

– В Фаломеево.

– Так квартира же без отделки!

– Ничего, вода есть, канализация тоже, иэлектричество подведено, поставлю раскладушку, все лучше, чем здесь.

Я помолчала и сказала:

– Ну хорошо, а адрес какой?

– Улица Ковригина, дом семь, квартирасто. Потом вновь на работу устроюсь, через «Домовой», с проживанием, деньги-тонужны.

Я ничего не сказала, повернулась и, стараясьне дышать, пошла через вонючую прихожую к двери.

Сев в машину, я закурила и медленно повернулаключ зажигания. «Жигуленок» заворчал, пару раз чихнул и поехал. Значит, Ефим.Решил избавиться от дорогой мачехи и состряпал убийственные (простите заидиотский каламбур) показания. Внезапно в голову пришла мысль, от которой ячуть не заорала. Ну и дурака я сваляла! Поболтала с Асей, узнала массуинтересного, но… Это же просто разговоры, вот если бы рассказ был произнесен вприсутствии адвоката или нотариуса, тогда он превратился бы в показания,которые могут помочь Раде.

Я нажала педаль газа и помчалась в Алябьево. Вдоме должен быть телефон Олега Павловича.

Не успев войти в дом, я налетела на Макса.

– Послушай, ты знаешь координаты ОлегаПавловича?

– Вересова?

– Адвоката, который сейчас защищает Раду.

– Это он, Вересов Олег Павлович.

– Подскажи его телефон или адрес.

– Посмотри в книжке, там на столике, азачем тебе?

– Поговорить с ним хочу.

– Он сейчас в столовой, обедает вместе совсеми.