– Я ведь предупреждал, Никки, не играй со мной. Ты совсем не умеешь лгать. ― прошептал, понимая, что рушу всё, что только что между нами было. Я не видел её глаз, но чувствовал, что, загоревшись смятением, они начинают наливаться пониманием. ― В следующий раз, когда захочешь что-то доказать мне, учти это.

Сжав пальцы в кулак, оттолкнулся от стены и, открыв дверь, покинул комнату.

Никки

С тех пор, как Майкл Маккейн ― что б его черти взяли ― подарил мне удовлетворение, а бонусом, в придачу, ещё и опустошение, прошло два дня. За это время я перебрала в голове кучу мыслей, придумала такую же кучу вариантов и поняла, что выход у меня только один ― продолжать работу и как можно меньше контактировать с придурком.

Я не преувеличивала, когда говорила, что мне нужны были деньги. Чтобы начать всё сначала, а возможно, и уехать. Если честно, с каждым днем последнее казалось мне всё привлекательнее. Поэтому… и во мне говорит вовсе не жадность, нет ― деньги были в этой схеме важным звеном, при отсутствии которого мой план рухнет, как карточный домик.

А я хотела, чтобы этот домик выстоял.

Поэтому сделала всё, чтобы забыть мистера не-играй-со-мной-Никки и с головой погрузилась в работу. Спасибо, он упростил мне задачу, решив не появляться ни в моей жизни, ни в своём доме. Как однажды обмолвилась Тейлор ― потому что без перерыва тренировался перед важным матчем.

И отлично. Оно мне было только на руку.

В конце концов, я всё ещё ненавидела его за случившееся.

– Эй, есть кто дома?

Я узнала голос и, улыбнувшись, крикнула:

– Да! Я наверху!

Услышала быстрые тяжелые шаги по лестнице, а затем на пороге появился громила, улыбающийся во все свои тридцать два зуба, по которому за эти дни я безумно соскучилась.

– Здравствуй, тыковка, ― он заключил меня в свои медвежьи объятия и приподнял, будто пушинку. Я ощутила себя мелкой букашкой, беспомощно дрыгающей ногами.

– Сейдж, ― рассмеялась, вдыхая сладкий ягодный аромат, ― осторожнее, в краске измажешься. Это ведь моя рабочая одежда.

В ответ раздался знакомый и любимый мною гогот, а затем он вернул меня на землю обетованную. Я снова улыбнулась, а затем вытерла запястьем краску с щеки.

– Прости, тыковка, просто соскучился.

– Я тоже. Ты давно не заходил.

– Ну… мы сейчас вовсю к матчу готовимся. Совсем времени нет.

– Кофе?

– Не откажусь. И ещё я бы что-нибудь съел. Скажи, что ты фантастически готовишь, ― улыбнулся он, и я рассмеялась.

– Окей, могу погреть тебе мясную запеканку. Как раз утром сделала.

– Если бы моё сердце было свободно, тыковка, я бы на тебе женился.

Я рассмеялась снова, а затем мы вместе направились на кухню. Решила не портить момент неуместными вопросами, хотя было страсть как интересно побольше узнать про «не свободное сердце» Сейджа. Но я решила оставить это на потом.

Пока отмывала руки и лицо от краски, громила под моим чутким руководством доставал из холодильника керамическую форму. Сам положил кусок запеканки на тарелку и поставил её в микроволновку, а затем довольно плюхнулся на стул.

– Как проходит подготовка? ― я выключила краник и вытерла руки полотенцем.

– Роб гоняет нас, как котят, ― усмехнулся Сейдж, ― ничего нового. А ты как?

– Хорошо.

Не очень хотелось делиться переживаниями, но лишь потому, что не хотелось портить себе прекрасное настроение. А оно стало прекрасным, когда пришел Сейдж.

– Тыковка, я ведь вижу, что ты недоговариваешь.

– В каком смысле? ― пропищала микроволновка, и я пошла доставать запеканку.

Собралась с силами, закрыла крышку, а затем поставила перед парнем тарелку.

– В глаза мне почему не смотришь?

Потому что ты сразу всё в них увидишь, Сейдж.

– Я смотрю.

– Да?

– Да. Просто ты не видишь.

Он усмехнулся.

– Такого аргумента мне ещё никто не приводил.

Я улыбнулась, и в этот момент хлопнула входная дверь.

Взглянула на часы ― почему Тейлор вернулась так рано?

Но знаете, как забавно порой бывает ― когда, наконец, у тебя начинает что-то получаться, жизнь внезапно берет и вываливает на тебя огромный ушат грязи. Прямо сверху. Именно так случилось и у меня ― я только начала забывать о существовании придурка, как он тут же появился на пороге чертовой кухни.

– Привет, ― во весь рот улыбнулся Сейдж, жуя большущий кусок запеканки.

– Ты чего опять в мой дом завалился? ― недовольно спросил Мак, и я прямо-таки почувствовала, как от растущего в воздухе напряжения закололо пальцы. ― Своего нет?

– Снова не с той ноги встал? ― спокойно спросил Техас, и я в который раз поразилась его ангельскому терпению.

Я бы на его месте Маккейна уже придушила.

– Нормально встал. ― Он взглянул на тарелку Сейджа, а затем перевел взгляд на меня. ― И мне наложи.

– Сам наложи. Руки есть, где тарелки лежат ― знаешь.

Я ― не Сейдж, и терпение у меня было вовсе не ангельское.

Мак ничего не ответил.

Просто сунул форму целиком в микроволновку и с шумом захлопнул дверцу.

Я не видела, но пятой точкой чувствовала, что Сейдж недоуменно на нас глазеет. Но делала вид, что ничего не замечаю и продолжала варить кофе.

– Эй, кстати, ты подумал насчёт пятницы?

– Дерьмовая идея, ― ответил Мак, и я вздрогнула, когда поняла, что он стоит от меня не больше, чем в дюйме. Придурок потянулся к ящику и достал себе чистую вилку.

– Да ладно тебе, будет весело.

– Ты говорил так же в прошлый раз.

Сейдж усмехнулся.

– И было весело.

– Нет, ― хмуро ответил Мак, отвлекшись на заоравшую микроволновку.

– О чем речь? ― поставив на стол две чашки с ароматным мокко и пододвинув одну Сейджу, я взобралась на стул.

И хотя мне было плевать на Мака и его «дерьмовые» планы, предательское любопытство взяло верх.

– О вечеринке, ― с охотой признался громила, ― в эту пятницу. У нашего хукера ― Вудби ― день рождения. Он собирается хорошенько оттянуться, а Мак упёрся рогом и не хочет идти.

– Потому что «хорошо оттянуться» означает, что все снова в хлам нажрутся. А в субботу репетиция игры, не забыл?

– Да помню я, ― усмехнулся Сейдж, ― и уже взял с Вудби слово, что всё будет прилично.