– В приют? ― прошептала я. ― Но… может быть, попытаться кому-нибудь её отдать? У вас ведь много посетителей. Кто-нибудь, да заберет.

– Не так много, девочка. Да и спрашивал я, никто не хочет её брать.

Сердце пропустило удар и, поймав взгляд черных, как бездна, глаз, я сдалась:

– Я возьму её.

Тейлор замерла, а затем присела на корточки рядом и, хлопнув глазами, прошептала:

– Ты ведь шутишь? Мы не можем её взять.

– Ей нужен дом. И, учитывая обстоятельства, это будет либо наш дом, либо приют. Ты ведь слышала дядю Ву, верно?

– Да, но…

– Я не могу бросить её, Тейлор. Просто не могу.

Она посмотрела на меня, затем на щенка, а затем предупредила:

– Это плохая идея. Очень плохая. Мой брат терпеть не может собак. И грязь от них.

– Мак ни о чем не узнает. Тем более, что его почти не бывает дома.

Тейлор качнула головой и обреченно выдохнула.

– Пару дней, Тейлор. Дай мне всего пару дней. Я найду ей хорошие руки.

Она долго мучила меня своим взглядом, а затем заметила:

– Придется поговорить об этом с миссис Дженкинс. Если она проболтается, Мак нас убьет.

Я кивнула, разделяя опасения Тейлор.

Миссис Дженкинс была нашей домработницей. («Нашей» ведь не звучит в этом контексте странно?) Она приходила по вторникам, четвергам и воскресеньям и иногда в другие дни, когда в доме требовалась внеплановая уборка. Готовка в её обязанности не входила и, как не уставал повторять Сейдж ― это было божьим нам даром. Потому что с его слов от стряпни мисс Дженкинс не долго было слечь с пищевым отравлением.

Итак, она была очень милой и приятной женщиной, но… безумно болтливой.

И это играло совсем не в нашу пользу.

В любом случае, я была готова рискнуть.

Своей головой, своей работой и даже терпением Мака…

…особенно терпением Мака.

Найдет время в своём плотном графике? С удовольствием останется на вечеринку?

Что это за обещания такие?

И Техас ― тупица ― кто просил его приглашать Никки на эту идиотскую вечеринку? И что это за фраза: «такие конфетки, как ты, как раз в его вкусе»? В чьем вкусе? Недоумка Вудби??

Я зарычал и повысил скорость, резко вдавливая педаль газа. Спорт и скорость всегда помогали привести в порядок мысли ― всегда ― но с Никки это ни хрена не работало.

Я злился лишь сильнее ― на себя, на неё, на всех, кто влезал в наши отношения.

Злился потому, что пытался, но так и не сумел выкинуть её из головы.

Выкинуть из головы?

Усмехнулся собственным же попыткам.

Да я из реальности выпадал, когда эта девочка просто на меня смотрела. Терял голову ― когда говорила. Умирал ― когда стонала, извивалась, отвечала. В прошлый раз думал окончательно растворюсь в ней, так сильно она меня зацепила. А вчера… не знаю. Твою мать, я правда не знаю.

Притормозил на светофоре и, выдохнув, прижал напряженный кулак ко рту.

Мне тоже следовало притормозить.

Перестать преследовать её, думать о ней и вестись на провокации.

А я не сомневался, что вчерашняя сцена на кухне была именно провокацией.

Никки выводила меня на эмоции, потому что я уязвил её. В тот момент, когда она, наконец-то доверилась мне, я поднес ей чертову пилюлю. И знал это.

Да, возможно, вначале для нас обоих всё это было лишь невинной игрой. Но с того первого поцелуя невинная игра начала становиться слишком грешной, слишком настоящей.

И с того момента я не переставал спрашивать себя ― правильно ли это?

Сделав короткий звонок, отодвинул сегодняшнюю встречу на час и завернул к дому, поняв, что должен обсудить это с Никки. Как она там говорила? Мы взрослые и адекватные люди и сможем сосуществовать рядом, как соседи? После её оргазма и осознания, что нам обоим понравилось, это звучало ещё нелепее, чем прежде, но я решил хотя бы попытаться.

Припарковался у дома и, выключив зажигание, поставил мустанг на сигналку.

Сегодня Тейлор учится до самого вечера, а после задержится в университетской библиотеке ― чем не время, наконец, всё решить?

Открыл дверь, но как только вошел в дом, понял ― что-то не так.

Запах. Не знаю, по всей видимости, какого-то моющего средства или что―то вроде того. Дом блистал бы, если бы не одно большое и жирное НО.

– Какого здесь происходит… ― прошептал прежде, чем проорать, ― Никки!!!

Никки

Резко подскочила и едва не упала, когда ноги запутались в съехавшем на пол пледе.

Я уснула. Прямо посреди уборки и со шваброй в обнимку.

Взглянула на часы ― 2:45 после полудня.

Вот, что значит, всю ночь бегать за маленьким дьяволенком в обличии собаки и устранять следы нескончаемого погрома.

Вспомнила, как проснулась. В голове почему―то зазвучал голос Мака.

То ли я совсем свихнулась, то ли…

– Никки!!!

Блин, Мак!

Бросила швабру и, понеслась к двери, наскоро поправляя спутавшиеся волосы и хлопая себя по лицу ― скрывая следы бессонной ночи. Цель ― не перестараться.

Выйти к Маку опухшей, взволнованной и покрасневшей ― тот ещё сюрприз.

Уже у лестницы выдохнула и сбавила темп. Спускалась, изображая полнейшее спокойствие. Для убедительности добавила немного уместного раздражения.

– Чего разорался? Опять не с той ноги встал?

– Ты не слышишь, что я тебя зову?

Спросил так, словно я его рабыня. Индюк напыщенный.

– Слышу, ― ответила с вызовом, останавливаясь возле последней ступеньки.

– И?

– Что, и? Я работаю на тебя, но не обязана бежать по первому твоему требованию.

Было видно, что ему не терпится сказать что―то ещё, но терпению Мака можно было позавидовать ― он довольно неплохо себя сдерживал.

– Что это?

Проследила за его взглядом и заметила последствия крохотного канадского торнадо. Видимо, Баффи, пока я мирно спала, успела переворошить корзину с бельем, свалить с дивана подушки, уронить два стула, опрокинуть горшок с цветами, добраться до арахисовой пасты, которую ― и это моя вина ― я открытую оставила на столе, растерзать пачку хлопьев, которые я собиралась съесть на завтрак, разорвать журнал Cosmopolitan и поиграть с дорогими дизайнерскими тапочками.