Ноги обожгло болью от столкновения с землей, особенно босую. Тут бы и упасть, схватившись за нее обеими руками и катаясь по земле! Но наверх уже карабкались по Таиной веревке. И она, с запоздалым отчаянием подумав о том, что веревку надо было не бросать на заборе, а любыми способами вытянуть наверх, затравливаемой дичью побежала от забора к лесу. Позади неслась свора охотников.

Сколько их было? Десять? Двадцать? Наверное, к облаве были подключены рабочие, остающиеся ночевать в строящемся поместье! Они просвечивали лес фонарями, то находя, то упуская Таю из виду, и азартно перекрикивались между собой. А Тая, убегая что было сил, только сейчас начала понимать, что выбрала неверное направление. И что сейчас она бежит не к родному поселку, а, наоборот, с каждым шагом углубляется все дальше в лес. От поместья, от озера. В глушь, где так удобно будет пристукнуть ее и закопать. Так что ее тела в отличие от Элькиного и через три дня не найдут. И найдут ли вообще — неизвестно. А она как дура кинулась в свою авантюру, не оставив никому ни единой записочки! А еще Эльку судила за то же самое! Оно же вон как, оказывается, бывает! Раз — и все, уже поздно! И если она теперь сгинет, то никто не догадается, где ее искать, и никто не заподозрит, что вот уже в трех смертях — в Элькиной, Терехиной и ее собственной — повинен Кирилл Демидов! Ему все сойдет с рук! А Тая погибнет, погибнет впустую! От этих мыслей она побежала еще быстрее. И пусть разрывалась грудь от удушья, пусть болела босая ступня, пусть голени были оббиты о лесной валежник и неведомо где потерян драгоценный, но тяжелый рюкзак — плевать теперь на все, лишь бы уйти! Ведь пока ее еще не схватили, у нее оставалась надежда на спасение!

Закончилось все тем, что Тая просто упала на дно неглубокой ямы под старым лесным выворотнем. Упала, чувствуя, что не сможет больше сделать ни шагу, и как горячие слезы текут по лицу, и как ее хрипящее дыхание перемежается всхлипами отчаяния. Сейчас кто-то первым догонит ее, прыгнет сверху, прижмет ногами к земле, еще глубже утапливая в мох. Представив себе это, Тая вначале вжалась в него сама, как будто он мог ее спасти, потом все-таки дернулась, намереваясь любой ценой подняться и — бежать, бежать! Уже неважно куда, лишь бы прочь от этих голосов! Голосов… Сдерживая дыхание, Тая вдруг поняла, что она их больше не слышит! Ни одного, хотя в самом начале погони их было так много! Так что же случилось? Неужели они затаились, пытаясь ее вычислить? Или произошло чудо, и они отстали, потеряв надежду ее догнать? Тая осторожно высунулась из-за края ямы. Ни одного луча света не мелькало между деревьями. Все вокруг освещалось лишь скупым светом луны. И стояла полная тишина. По крайней мере, внизу, потому что в макушках деревьев тоскливо и таинственно посвистывал ветер. Тая не сразу смогла его услышать. Лишь после того, как начала нормально дышать и немного стих оглушающий стук ее загнанного сердца.

Одна! Спаслась! Неизвестно, сколько Тая сидела, пытаясь окончательно в это поверить и не в состоянии думать ни о чем другом. Очнулась только тогда, когда почувствовала, как начинает замерзать ее недавно разгоряченное тело, как голая и израненная ступня закоченела, а взмокшая от пота одежда становится ледяной. Превозмогая боль и охватившую ее дрожь, Тая на четвереньках выбралась из своей ямы, огляделась по сторонам. Везде, насколько хватало глаз, перед ней расстилался лес, не разбавленный цивилизацией. Не горело ни огонька, не доносилось ни лая собак, ни гула машин, который дал бы знать, что где-то неподалеку находится трасса — ничего! Только свистящий шепот ветра над головой, да царапают где-то друг о друга ветки.

Тае вдруг снова стало страшно. Это был не тот панический ужас, который она испытывала, убегая от мужиков, нет, на сей раз это была тихая ледяная жуть. Тая ведь не была Элькой, способной даже заночевать в лесу. Хотя, насколько она знала сестру, та от такой перспективы тоже была бы не в восторге. Тая же вдруг ощутила себя просто песчинкой, затерянной в пустоте огромной вселенной. В какую сторону она бежала? Сколько раз делала резкие повороты, чтобы не быть пойманной разделившимися охотниками? И сможет ли выбраться отсюда вообще, а не только ночью?

— Так, не паниковать! — сама себе прошептала Тая, только бы разбавить зловещую первобытную тишину леса. — Вспоминай, что ты от дедушки слышала, когда он Эльку учил, как не заблудиться в лесу. Чтобы куда-то выйти, а не кружить впустую на месте, надо посмотреть на стволы деревьев. Мхом сильнее зарастает северная сторона, это каждому школьнику известно. Исходя из этого, и нужно придерживаться выбранного направления. Периодически проверяя по деревьям, не сбилась ли ты с него. Потому что если собьешься, то начнешь выписывать большие круги возле одного и того же места. Так дедушка говорил.

Тихий звук собственного голоса и эти воспоминания немного помогли Тае прийти в себя. Настолько, что она осознала: да, она вспомнила, как нужно ходить по лесу, но по-прежнему ни малейшего понятия не имеет, какое направление ей нужно выбрать. Поскольку убегала неизвестно как и вообще не разбирая дороги. Так что же делать? Идти наугад, рискуя к утру еще глубже забрести в чащу леса? Или остаться на месте до утра? А что это ей даст? Первое — она промерзнет до костей без движения в своей сырой одежде и особенно — в предрассветной свежести леса. Второе… Упустившая ее компания вполне может с утра возобновить свои поиски. И если они догадаются задействовать в этом деле собак — а одна Таина кроссовка осталась у них, так что будет, с чего взять след, — то они разыщут ее в два счета. Быть может, именно на это и надеясь, они прекратили сейчас свою погоню? Что толку устраивать дикие ночные гонки по лесу, если с рассветом все можно решить иначе? Просто раздобыть парочку хороших собак. Да и одной вполне хватит. Сама испугавшись этих мыслей, Тая прислушалась: а не идут ли уже за ней по следу? Но вокруг был все так же слышен лишь гуляющий ветер.

— Надо идти, — с отчаянием сказала сама себе Тая. — Нельзя оставаться на месте. Элечка, милая, помоги мне выбрать верное направление! — взмолилась она. Постояла несколько секунд, отпуская все свои чувства, а потом, повинуясь лишь наитию, сделала шаг.

Босая нога отозвалась на это движение такой резкой болью, что заставила Таю рухнуть всей попой обратно на мох. Не сдержав слез, она схватилась руками за ступню, пытаясь высмотреть, что же там может так болеть. Не столько глазами, сколько на ощупь определила, что нога изодрана в нескольких местах. Но самый большой и болезненный порез шел через середину ступни, прямо над протянутым от пятки сухожилием. В какой панике нужно было бежать, чтобы получить такую рану и даже не заметить! Но теперь Тае даже ногой было больно пошевелить, сразу как будто током било, резко отдаваясь в пятку.

Очень осторожно Тая стянула с ноги изорванный носок. Он не смог предохранить ногу от повреждений, но уберег хотя бы от части той грязи, что еще могла попасть в рану. Тая встряхнула его. Но он был мокрым и склизлым, отчего налипшие колючки-веточки так и остались на нем висеть, будто приклеенные. Понимая, что снова надевать такой носок не стоит, она сунула руку в карман в поисках носового платка, которым можно было бы как-то завязать хотя бы самый болезненный разрез, тот, что посередине. И совершенно неожиданно для себя вдруг натолкнулась в кармане на Элькин телефон!