— Солдат беспрекословно выполняет то, что ему приказано, — говорил Авуан, — солдат никогда не ропщет, не высказывает своих личных мыслей… И вот настает день, когда ему говорят: «Уходи». И он уходит… Вот…

Под седыми усами задрожали и обмякли губы; полковник умолк, и полуоткрытый рот его растянулся, как резиновый, в гримасе. Старик обвел глазами полукруг стоявших людей, остановил взгляд на Сиври, потом на капрале Пилоне. Полковник был в полном душевном смятении. Казалось, он искал кого-то и не находил… Может быть, Барбентана… или хотя бы Гайяра… Все ждали, что он опять заговорит, что за этим молчанием последует заключительная часть речи с пышными словами, с закругленными длинными периодами, но он только повторил еще раз: «Вот…» и вдруг закрыл свое морщинистое лицо обеими руками, и эти старческие руки, обезображенные подагрой, с крепко стиснутыми пальцами вытирали со щек слезы, и так смешно высовывался зажатый между ладонями покрасневший кончик носа, а нижняя губа беспомощно опустилась, словно не выдержав тяжести рыданий.

И тогда Авуан, нагнув голову, бросился с крыльца и побежал; люди в изумлении расступились, и все смотрели вслед полковнику, убегавшему по мощеной дорожке к решетчатым воротам… Он бежал, не останавливаясь, пока не скрылся из виду. Вот и все…

— Я как-то никогда не замечал раньше, что он такой маленький, — сказал капитан Местр и покачал головой. — Как вы думаете, кого назначат? Мюллера? Или пришлют нового командира полка? — Бозир уклончиво пожал плечами.

Капитан Бальпетре вызвал своего шофера. Он спешил в Мальмор, так как пригласил к обеду капитана саперной части. — Поедем, Лурмель? — Уже пошли слухи, что в деревню прибыл новый полковник. — Надо бы посмотреть на него, — сказал Бозир. Готие бросился на разведку. Главврач отправился вместе с ним. — Вот что самое любопытное, — сказал главврач, — Авуан мне говорил… Знаете, между полковым командиром и врачом отношения устанавливаются не по чинам… так вот, Авуан убежден, что немецкие танки дойдут до этих мест, и, следовательно, траншеи, которые он вырыл тут, имеют важное значение.

— Да, да… Он это почти всем говорил…

— И да и нет, Готие, и да и нет. Всем было смешно, когда Авуан заявлял, что при появлении танков он укроется со своим полком в траншеи и блиндажи и, пропустив танки, завяжет бой у них в тылу… все думали: «Вот чудак! Воображает, что командует боевой частью!» Но мне он объяснил свою точку зрения. Он говорил, что немецких танков нам не остановить, но что такие вот солдаты, как наши… именно вот такой людской состав, как в нашем полку, ну, скажем, несколько беспокойный контингент… именно эти люди и могут образовать в тылу врага группы для диверсионных и подрывных действий… а, по его мнению, именно такую форму в дальнейшем и примет война… Странное мнение, правда? И даже больше скажу вам. Знаете, почему он питал слабость к Барбентану? Старик мне объяснил: в Барбентане он видел новый тип офицера, командира, который способен руководить такими боевыми действиями. И он даже сказал мне, — только не обижайтесь, пожалуйста, — он сказал: ведь не Готие же возьмется за это дело!..

— А он откуда знает? Старый дурак! — буркнул Готие.

Информация об издании

Редакторы Я. М. ТОПЕР и Е. И. БАБУН.

Технический редактор Б. И. Корнилов.

Художник М. В. Серегин.

Корректор О. В. Малых

Сдано в производство 11/XII 1952 г. Подписано к печати 7/III 1953 г. А02061. Бумага 84×1081/32=13,1 бум. л. — 42,9 печ. л. Уч.-издат. л. 47,8. Изд. № 12 690.

Цена №5 24 р. 90к. №7 25 р. 90 к. Зак. № 4053.

─────

Первая Образцовая типография имени А. А. Жданова Союзполиграфпрома, Главиздата Министерства Культуры СССР. Москва, Валовая, 28.

-

ТОМ ВТОРОЙ

Книга четвертая.

МАРТ–МАЙ 1940 ГОДА

I

В начале января лейтенант медицинской службы Блаз был откомандирован из запасного полка, расположенного в Каркассоне, в городок План д’Оргон, департамент Воклюз. Там стоял в резерве санитарный отряд; десяток врачей и небольшая группа фельдшеров, не зная, куда девать себя от скуки, ходили в гости к местным жителям. Даже не из кого было составить приличную футбольную команду. Добавьте к этому вечный мистраль, жандармов, торчащих на каждом перекрестке, и неприятные объяснения с ними, чуть только Блаз заезжал подальше на своем мотоцикле, который он сумел сохранить вопреки всем запретам. Главный врач, кадровик с тремя нашивками, целыми днями сидел в Авиньоне; по его словам, он вел сложнейшие интриги, чтобы добиться перевода их отряда в действующую армию. Хватит отсиживаться в резерве! Того гляди начнутся настоящие бои, а мы их, сидя тут, прозеваем. Блаза и самого томило безделье, к тому же он скучал без своей подружки, оставшейся в департаменте Од, и поэтому целиком разделял мнение главврача. Зато доктор Бурра (поговаривали, что он социалист), медлительный верзила с длинными обезьяньими руками, обросший, как истый овернец, густой черной шерстью, не имел ни малейшего желания драться, а про главного врача, капитана Давэна де Сессак, он говорил, что если тот намерен делать карьеру, — пожалуйста, к его услугам Марокко! Словом, господа военврачи дружно выступали против своего начальника: никак нельзя было сказать, что они жаждут резать и колоть, разве только что ланцетом и шприцем. Впрочем, Сорбен, врач из Ниццы, очень похожий лицом на китайца, и толстый Фенестр, долгие годы практиковавший в Лангедоке, были настроены довольно воинственно… Скажем откровенно, по части развлечений в План д’Оргоне было не густо. Не все же такие примерные мужья, как доктор Дэба, который с утра начинал поджидать почтальона, а днем писал длиннейшие письма домой.

Если уж не везет, то не везет! Только-только Блаз успел познакомиться на ферме возле Кавальона с молодой женщиной, родственницей хозяев, приехавшей из Марселя… мадам тоже очень скучала… Было это в феврале. Но тут врачей послали в Париж, в казарму Мортье, где готовили пополнения для санитарных частей.

Главный врач носил китель цвета хаки, самого светлого из разрешенных оттенков, и притом английского сукна, хотя, по его словам, не переваривал джон булей